Инженер страны Советов

В самый разгар боев по радио выступил Сталин. Говорил он тихо, не вставая с кресла-каталки, так как сказывались последствия ранения, но слушали его затаив дыхание.

Главное было не то, что он сказал, а то, что ОН был жив и на своем посту.

Народ ликовал. Армия ликовала. Бойцы в окопах под Ельней клялись отомстить врагу за раны Сталина. Речь продолжительностью менее десяти минут сделала больше, чем десять свежих дивизий. Я еще раз поразился тому, как люди относились к Сталину. Культ личности? Да, культ, но ведь и личность.

Ельня выстояла. Манштейн бился об оборону, теряя свои танки и живую силу. Ему пришлось снимать часть сил, блокировавших Минскую группировку Рокоссовского, чтобы все же пробиться через последний рубеж обороны русских. Казалось, что еще одно усилие, и дорога на Москву будет открыта. Как оказалось, это ему лишь показалось. Рокоссовский, нарушив все приказы и директивы, оставил Минск и, пока Геббельс, захлебываясь от восторга, вопил о величайшей победе немецкого оружия и захвате столицы Белоруссии, от которой остались одни руины, собрал все свои силы в кулак и нанес сокрушительный удар в спину наступающим танкам Манштейна.

Одновременно удар в лоб нанесли подошедшие резервы. Повторилась та же картина, когда корпус специального назначения выходил из окружения, только в более крупном масштабе. Основная часть войск группы армий «Центр» была разгромлена. Вот только, в отличие от прошлого раза, силы для контрнаступления у нас нашлись. Две танковые армии, оснащенные новейшей техникой, которые Сталин категорически запретил трогать без его прямого указания и которые стояли за Москвой, при поддержке сибирских и дальневосточных дивизий, надежно прикрытые с воздуха, ударили по деморализованному противнику.

Манштейн, невзирая на гневные окрики из Берлина, попытался отойти, но угодил в гигантский Смоленский котел, в котором его принялись методично утюжить с воздуха и дальнобойной артиллерией. А фронт тем временем продвинулся обратно до Минска. В итоге Манштейну не осталось никаких возможностей, кроме капитуляции. Танков у него уже не было, воздушный мост, который ему пообещал Гитлер, рухнул, так и не начавшись. В плен сдалось свыше 90 тысяч солдат и офицеров противника, включая самого Эриха фон Манштейна.

По покушению тоже появилась кое-какая ясность. Еще до начала войны в число служащих Генерального штаба был внедрен некто капитан Соломин. Службу он нес в хозяйственном отделе, отличаясь необычайной дотошностью и точностью. Был на хорошем счету у начальства и часто получал поощрения. Душой компании не был, но поддерживал ровные отношения со всеми, с кем пересекался по службе.

В тот день он явился на службу с увесистым портфелем и какое-то время просто стоял в фойе, словно кого-то ожидая. Увидев подъезжающую машину Сталина, он засунул руку в портфель и, видимо, привел в действие механизм замедлителя взрывного устройства. После этого попросил у дежурного покараулить пару минут портфель, в котором, как он сказал, был подарок, а сам быстрым шагом поднялся на один пролет по лестнице.

Из окна, выходящего к подъезду, Соломин увидел, что Сталин стоит и разговаривает со мной и Буденным, понял, что взрыв произойдет раньше, чем тот вой дет в дверь. Тогда Соломин бегом бросился обратно и, схватив портфель, попытался выбежать на улицу, но был задержан схватившим его за рукав дежурным.

Взрыв прогремел в тот момент, когда Сталин только-только вошел в помещение. Поражающими элементами, которыми было нашпиговано взрывное устройство, изрешетило всех находившихся в тот момент в фойе. Чудом уцелел сержант-связист, проверявший линию связи в коридоре. Он и рассказал, как все было.

Кроме этого всплыло и еще кое-что. Маленков, Микоян и Булганин попытались перехватить управление ГКО, а значит, и власть в стране, воспользовавшись, как они думали, смертью Сталина. Они даже собрали что-то вроде своего заседания ГКО и попытались перетянуть на свою сторону Ворошилова и председателя Госплана Вознесенского, но последним были посланы в далекие дали, а первый сказался больным и отказался принимать участие в заседании.

Лазарь Каганович, узнав о таких делах, тут же бросился к Молотову как заместителю Сталина по ГКО и Берии и тем самым спас себя от гнева Хозяина. Нет, Сталин не стал никого отправлять в лагеря или расстреливать. Он просто вывел из состава ГКО Маленкова и Микояна, и что-то мне подсказывало, что у последнего не получится, как в моей истории, «от Ильича до Ильича без инфаркта и паралича». Ворошилов, дискредитировавший себя бездействием, сидел тише воды и ниже травы. Ему предстояла дальняя дорога на должность командующего Уральским военным округом.

Глава 22 Выигранное пари