Инженеры

Впрочем, может быть, здесь кроется «жанровое решение» вопроса и для современного «рабочего» романа (или повести). Ведь не секрет, что и наши нынешние авторы чересчур увлекаются научно-техническими или узко производственными проблемами, выводя на страницы своих произведений не многогранного человека, а лишь его суррогат, бледную тень, пассивного «носителя» всех этих проблем. И в этом смысле роман «Глухая рамень», написанный более полувека назад, можно прочитать и как роман-предостережение. Не случайно так явственно прозвучала в нем мысль о том, что многих трагических событий, обрушившихся на героев «Глухой рамени», можно было бы избежать, если бы руководители леспромхоза занимались не только «хозяйственными делами», но и были бы предельно внимательны к людям, без которых, как известно, ни хозяйства не поднимешь, ни планов не выполнишь. Упрек этот адресован в романе в первую очередь директору Раменского леспромхоза Бережнову — одному из первых «деловых» героев советской литература.

При всей авторской симпатии к Бережнову, полностью и беззаветно отдающему свои силы мирному фронту (так же, как когда-то он отдавал себя беззаветно и бесстрашно борьбе с белогвардейцами), А. Патреев подмечает в дорогом ему герое некую ущербинку. Суть ее в том, что Бережнову, руководителю крупного лесного хозяйства, не хватает определенного уровня культуры в отношениях с людьми, «гибкого», «зоркого и умного» подхода к ним, как справедливо замечает один из персонажей романа. Время показало, что проблема эта, возникшая в уже далекую для нашей страны пору, когда увлечение созиданием новой, социалистической экономики как бы на время заслонило ее от крупных руководителей, полностью не решена и по сей день.

Иначе откуда было бы возникнуть столь острой дискуссии о «деловом» герое в начале 70-х годов, дискуссии, которая, несмотря на некоторые рецидивы и в годы 80-е, все-таки, думается, разрешилась в пользу гармонии «дела» и «человечности». И если герой роману «Глухая рамень» директор леспромхоза Бережнов извлек из происшедших событий «суровое предупреждение на будущее» (что осталось, естественно, уже за пределами окончившегося романа), то сам А. Патреев счастливо избежал приоритета «техницизма» над «человековедением», написав (в эмпирических рамках «производственного» романа) социально-психологический роман.

Идейный фокус романа — постановка и решение общих, философских вопросов бытия через конкретно-историческое изображение общественной психологии действующих лиц. На первый план выдвигается глубоко идеологический и даже политический конфликт между философией индивидуализма и философией пролетарского коллективизма. Главный лесовод Петр Вершинин как «теоретик» индивидуализма противопоставлен в романе Бережнову, секретарю парткома леспромхоза Алексею Горбатову, лесоводу Сотину, бригадиру Семену Коробову, комсомольцу Ванюшке Сорокину. Может сложится впечатление, что сам Вершинин одинок в романе, но это отнюдь не так. Если он и одинок, то лишь как «теоретик», практическое же преломление его философии находит откровенную поддержку и в активных, и в пассивных противниках нового строя. Сторонниками «кабинетного мыслителя» (по выражению Алексея Горбатова) Вершинина оказываются самые отпетые подонки и негодяи, такие, как политический и уголовный убийца Пронька Жиган, выступающий с оружием в руках против Советской власти, возчик Самоквасов и махровая мещанка Параня Подсосова, подрывающая основы нового государства не явными, но скрытыми, и оттого еще более опасными и живучими методами — разлагая мораль, отравляя нравственную атмосферу общества.

Любопытно, что сам Вершинин к своим практическим «двойникам» относится брезгливо и свысока. Так, о Паране Подсосовой он говорит: «мелкий человек, обыватель, мещанка, ей — десять тысяч лет», Жигана он считает «инфузорией» и «негодяем». Что верно, то верно. Но дело в том, что сама «теория» Вершинина, в конечном итоге благословляющая на «борьбу за жизнь» тех же обывателей и негодяев, стара не менее, чем обитающая в мире «десять тысяч лет» Параня. Следователь, прибывший в поселок Вьяс для расследования убийства Горбатова и самоубийства Вершинина, в ответ на замечание Бережнова о том, что главный лесовод был «субъективно честен» произносит очень важные для понимания идейного смысла романа и в некотором отношении даже вещие слова: «Субъективно честен… Но это лишь небольшая часть существа дела. Вопрос с ним обстоит гораздо сложнее… Он стремился постигнуть мир от корня до вершины, — а это не простая вещь. Она оказалась ему не под силу… Его идеи подлежат суровой критической оценке, но для того надо… сугубо серьезно разобраться… Тут есть то, с чем надо упорно и долго воевать…»