Инжиниринг. Истории об истории

С «Атомстройэкспорта» начиналась и широкая PR-деятельность, ведь страны, где АСЭ с 1995 года реализует российские проекты, — это Иран, Китай, Индия. А это работа не только со СМИ, но и с населением, с местным квалифицированным и неквалифицированным персоналом, это взаимодействие с зелеными, со школьниками, наконец.

Практически все, о чем я говорю, представляет собой, по сути, комплексное предложение по сооружению станций. Мы первыми, еще во времена СЭВ, предложили услуги по сооружению АЭС, начиная с создания атомной инфраструктуры, обучения персонала со студенческой скамьи, развития предприятий по всей цепочке и так далее. На самом деле это правильно: если ты собираешь весь процесс от и до и предлагаешь это потенциальному заказчику, а он решает, сколько и чего ему нужно, — это же практически классика! И честь и хвала нам за то, что мы первые до этого додумались и сделали это.

Как, например, мы заходили в Индию в 1988 году? Мы договаривались о том, что сооружаем атомную станцию, включая и подготовку нормативных документов (индийцы колоссальное количество документов по тем временам получили от СССР), и обучение персонала заказчика, и формирование инфраструктуры.

И рощи там, и кущи там

Красивее всего мы выступили в Турции. Это совершенно уникальное и очень рискованное решение, потому что схема «Строй, владей, эксплуатируй» в стране, являющейся членом НАТО, в первую очередь связана с ответственностью за ядерный ущерб. В соответствии с документами МАГАТЭ, мы как оператор и лицензиат отвечаем за ядерный ущерб на территории Турции, а это, если случится, не дай Бог, тяжелая авария, чревато большой денежной компенсацией. Да, так еще никто не делал.

Конечно, не все сразу идет гладко, потому что при таком раскладе большая ответственность лежит и на партнере, а у него еще не все обкатано. Например, закон «Об оливковых деревьях» не разрешает строить промышленные объекты на расстоянии менее трех километров от оливковых рощ. Тогда возникает вопрос: когда турецкие партнеры выделяли нам место для площадки, они не знали про этот закон? Нет, конечно, они знали, но… Атомный проект — это обоюдная работа, ведь не зря МАГАТЭ внесло в свои документы потрясающее определение — «интеллигентный заказчик». Само время заставило агентство сделать это, потому что, если клиент не в состоянии выдвинуть внятные требования, которые удобны в том числе ему самому, тогда это либо срыв сроков, либо дополнительные деньги.

Схема «Строй, владей, эксплуатируй» в адаптированном варианте реализуется сейчас в Финляндии. Всем хорошо известно, что финский надзорный орган STUK — самый жесткий регулятор во всем мире. Поэтому работать там сложно именно из-за того, что их нормы должны быть корректно встроены в заказанный нам проект с точки зрения интеллигентного заказчика. И поскольку задача состоит в том, чтобы, не противореча принятым в Финляндии стандартам и правилам, использовать наши нормативы, обе стороны должны учиться и повышать квалификацию. Стоит отметить, что финны очень въедливы, ничего не принимают на веру без абсолютно железных доказательств. Если они изучили, поняли, что для них что-то годится, тогда они все сделают легко. Это, по сути, вопрос приемлемости наших технологий, их восприятия людьми. И мы учимся, потому что иначе никак, без этого движение вперед невозможно.

Для нас привычно, что наиболее совершенные решения мы находим в случае, когда это почти невозможно. Как пример — уникальная история АЭС «Бушер», без преувеличения, достойная того, чтобы быть отраженной в блокбастере. Проект начинали немцы, они построили станцию с достаточно высокой степенью готовности, завезли оборудование. И тут случилась война, пара ракет по если ты собираешь процесс от и до и предлагаешь это заказчику, а он решает, сколько и чего ему нужно, — это же практически классика! пала в объект. За восстановление никто не брался, потому что поместить один проект в рамки другого по подходам — сложнейшая инженерная задача. А мы на это пошли.

Проект запомнился как очень тяжелый. Иран под санкциями, а история российско-персидских отношений всегда была весьма специфичной. Тем не менее мы прошли его с иранцами, можно сказать, рука об руку. Все, кто работал на этом проекте, знают: практически всякий восточный человек, когда ты до него достучишься, подаст тебе некий знак, что он тебя понял и принял, но до этого момента ничего не произойдет. Тот самый случай, когда быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается. И это порой очень тяжело физически, принимая во внимание еще и погодные условия, когда в Бушере летом +40, а люди должны быть на стройке.

Поэтому Бушер — это для нас исключительный и очень перспективный опыт. Перспективный в том смысле, что иранцы ценят верность и порядочность. У нас после него высокая репутация во всем регионе, и дай нам Бог ее оправдать, потому что подвести партнера — это вообще неприятное дело, а на Востоке — в особенности.