Иоанн Грозный (СИ)

         Матвей  ушел уже далеко. Целью его была баня, где после помыва мужиков, дошла очередь до баб. Из приоткрытой двери слухового окошка вырывались клубы серого дыма. Как и везде, топили по-черному. Матвей припал к окну. На подоконник, чтобы не забрызгать, поставили тлеющую лучину. За ней – марево из дыма и пара. Бабы галдели разом, ни слова не разобрать.

         Матвей раскрыл дверь, едва не сбросив с петель. Его массивное тело закрыло проем тугим кляпом. Шевельнул плечами, содрав щепу с притолоки.  Неуклюжим медведем перевалился с ноги на ногу, повалил лавку с бабьими шушунами и душегрейками.

         Бабы заметили Матвея ранее, чем он в дыму и пару разглядел их. Остывшим кипятком плеснули ему на голову. Сыпанули в глаза золой, которой терлись, не зная мыла. Матвей распростал ручищи, махал по бане, как в прятках цепляя неведомо кого. Бабы визжали, бросались, чем ни  попадя. Крепко досталось Грязному шайкой в левое ухо. Злоба смешалась с пьяным желанием. Матвей цеплял по воздуху пятерней и мазал. Рычал зверем и валился вперед.

         Соскочившему с лошади Якову помешали скоро вбежать в баню голые бабы и девки оттуда выскакивавшиеся. Гуськом промчались сельские деды. В них не чуяли опасности, и они обыкновенно мылись с бабами. Мимо пузатой на сносях ражей молодки Яков протиснулся  в помывочную клеть, схватил обезумевшего племянника за ворот серой опричной рясы. Ворот затрещал, драп полез нитками. Не оборачиваясь, Матвей двинул дядю локтем. Яков отлетел, опрокинул шайки. Сел в корыто с замоченным исподним. Приходя в чувство, нащупывал стену. Не находил опоры, отдирал развешенные на суки мочалки.

         Матвей схватил старшую купеческую дочь, завалил на лавку. Девка была крепкая, дебелая, колотила Матвея ладонями и кулаками, кусалась, царапалась. Матвей придерживал ее одной рукою. Другой скидывал шубу, задирал рясу, спускал порты. Матвей бессвязно твердил о деньгах, подарках, даже царской милости. Но не на ту он напал. Девка не была в нужде.. Отец ее входил в число лутчих новгородских людей, заседал в обчестве при церкви Иоанна Предтечи и легко нашел бы дочери достойную пару. Не чета ей опричный голова. Замужества ее он не стоит. Не курва она для случайной похоти. Стращая, девка вопила: она родня  Малюте-Скуратову. Не верил Матвей, затыкал рот: не таких видали, на испуг не возьмешь! Зла судьба, и девка не врала. Следовало бы Матвуше умерить пыл. Эх, если б знать, где упасть, соломку с собой человечки б носили!

         Девка была крупна, да не осиливала Матвея. Он давил  весом, пружиной тела. Купеческая дочь в лицо насильнику плюнула. Зубами вырвала клок из бороды. Матвей чуял боль. Без замаха вдавил кулаком под девичьи ребра. Девка охнула и мякинно сползла ногами  на стороны по лавке.

         Яков встал по стенке. Ему насилие  Матвеево было еще и родственным предательством. Уступая племяннику, не желал  он видеть  таким будущего Ефросиньеного мужа. Как Матвей может?! Одну не ценит, другой жизнь портит, себя под суд, на правеж ведет! Яков снова попытался оттащить Матвея. Получил пинок каблуком сапога в живот. Другой раз опрокинул лавки. Матвей простонал, мужески в девку облегчаясь.

         Подтянул порты, оправил рясу, взял подмышку шубу и пошел на двор, чертыхаясь, что обронил где-то шапку. Не смотрел более ни на Якова, ни на деваху.

         Девка села на лавке, тупо смотрела на огонь в печи. Не так представляла она потерять девичество. Не плакала, не скулила, не кусала губы. Яков стоял перед ней. Она, казалось, не замечала. Малюсенькая вселенная, составлявшая ее собственное «я» было раздавлено, оплевано, стерто в порошок. Росла, надеялась, гадала о суженном. Едва вошла в отрочество, не каждый месяц еще кровенилась, хоть налилась плотью, зарозовела сосками на нестоящей округлой груди, и вдруг метеор, бессмысленная глыба ворвалась в девичью атмосферу,  стерла вмиг чаянья и наивные мечты, опустошила, выжгла робкую весеннюю зелень. Собиравшуюся покрыться порослью почву превратила в пустыню. Одно думала она: как же так? Не все равно ей было случившееся, не все равно!

         Неожиданно порывисто вскочила девка, толкнула Якова в грудь, будто он виноват, нашла кацавейку и сарафан и выскочила вон.

         Яков нашел Матвея собиравшего брошенные бутыли. Он пытался пить, но уже мазал горлышком, не попадал в рот, лил заморским вином на рясу и положенную на колени шубу. Яков взял племяша под плечи. Матвей пошел послушно. Идя криво, говорил несвязно икал и блевал. Яков отвел пьяного на сеновал и полагал, племянник угомонился.

         Оставив Матвея спать, Яков направился к обозу. Когда племянник лазал по телегам, стражи сидели  на постоялом дворе за столом. Яков опасался, как бы по примеру Матвея не обобрали обоз другие опричники или их денщики, послухи. Отвечать ему с племянником. Матвею в первую очередь.