Иоанн III Великий. Первый Российский государь. Летопись жизни. Часть III

Это послание отчасти повторяет грамоту к епископу Прохору Сарскому, отправленную ещё в 1487 году. Новое послание интересно, кроме прочего, тем, что в нём содержится список и анализ книг, которыми пользовались еретики и которыми «прельщали» любознательных новгородцев, а потом и москвичей. В нём также мы видим советы опытного архиепископа Геннадия своему незадачливому коллеге, который, из-за какой-то обиды, вынужден был уйти со своей святительской кафедры. Можем понять отчасти характер, взгляды на жизнь автора. Архиепископ демонстрирует здесь свои глубокие познания в богословии, риторике, астрономии, а также высокую культуру письма. Он также поднимает вопросы ответственности священнослужителя за порученное ему дело. Кроме того, владыка Новгородский озабочен приближением даты, которую многие люди ждали со страхом, как конца света – 7000 года (1492 от Р.Х.). Чтобы судить обо всех этих проблемах грамотно, владыка сам не поленился изучить соответствующую литературу, в том числе и выходящую за рамки рекомендованной Церковью для чтения.

* * *

«Мы, Геннадий, Божией милостью архиепископ Великого Новгорода и Пскова, Иоасафу, бывшему архиепископу ростовскому и ярославскому, этим нашим посланием возвещаем достойную и духовную любовь твоему боголюбию, святейшему и боголюбивому силою Святого Духа, и да пребываешь ты во здравии духовном и телесном, достойном твоего всесвященства.

Полагаю, что твоему святительству не остались неведомы раздоры в церкви из-за нападения еретиков, о чем я посылал следственные дела великому князю и духовному отцу его митрополиту, и митрополит, по его словам, сообщал и вам о тех великих бедствиях, каких изначала не бывало в Русской земле. Да и там в Цареграде, после того, как Константин Великий созвал первый собор против Ария, до времени Феофила-иконоборца творилось смешение – были цари православные, были цари еретики, но православных было больше: православных было тридцать без одного, а еретиков было двенадцать, считая и с Феофилом-иконоборцем; и когда Михаил, Феофилов сын, установил православие, то стал он сорок третьим православным царем после Константина. И с тех пор всех тех православных царей было от Михаила до Калоиоанна-царя сорок два, но ни при одном в Царьграде не было такой иудейской и еретической дерзости. На Руси же, с тех пор как князь Владимир Киевский крестил всю землю Русскую, – а прошло с того времени пятьсот лет с годом, – и слуху не бывало, чтобы была на Руси какая-нибудь ересь¹.

И когда господин наш и отец митрополит всея Руси Геронтий вместе с вами, архиепископами и епископами, и вместе с ним священный собор, избрали меня с согласия и по совету сына своего, государя нашего великого князя Ивана Васильевича всея Руси, и послали на архиепископию Великого Новгорода и Пскова – я не был достоин этого, но не мог ослушаться своего господина и отца, митрополита всея Руси Геронтия. И нашел я здесь новгородских еретиков, предававшихся иудейским мудрствованиям, которые были прикрыты постыдной клятвой этих еретиков – назову ее маркианской, или месалианской. Ибо последние, когда их вопрошают, отрекаются от своих заповедей, бесстыдно и усердно клянутся и проклинают всех так мудрствующих или мудрствовавших, и присягают без страха, будто они такие заповеди ненавидят. Так и эти еретики говорят открыто и учат православных христиан своему зловерию, а спроси их, и он говорит: «Я, дескать, православный христианин»; а во всем том лихом деле запираются. А у них не одно иудейство – смешано оно с месалианской ересью: главы об этом ты найдешь у себя в правилах; а все это мне твердо сказал их товарищ, поп Наум. Да и псалмы ко мне принес, составленные ими по иудейскому образцу, и те псалмы я послал к митрополиту же со следственными делами.