Иоанн Павел II. Поляк на Святом престоле

Посещение Аргентины — очередной повод заявить о том, что защита национальной безопасности — не повод нарушать права человека. Страна, где уже несколько лет шла «грязная война» с оппозицией, в ходе которой бесследно исчезло много тысяч человек, как никакая другая подходила для таких рассуждений. О судьбах «пропавших» Войтыла говорил еще в октябре 1979 года в ходе воскресной полуденной молитвы «Ангел Господень». Теперь ему представился случай сказать об этом в лицо виновникам преступлений. Понтифик не упустил своего шанса: в беседе за закрытыми дверями с новым главой хунты Леопольдо Галтьери он потребовал выяснить судьбу исчезнувших людей, о чем сам же и поведал журналистам[817]. Но Галтьери было не до расшаркиваний перед римским папой. Уже 18 июня его сместят с поста президента из‐за поражения в Фолклендской войне, а затем начнет разваливаться и сама хунта.

На литургию, отслуженную понтификом в Лухане, собралось до семисот тысяч человек. Аргентинцы спешили запить таблеткой веры горькую пилюлю поражения: 12 июня англичане пошли на приступ высот вокруг Порт-Стэнли, который спустя два дня сдался. В плен попало одиннадцать тысяч аргентинских солдат. Двадцатого июня война завершилась.

Шестнадцатого июня 1982 года проездом через Женеву римский папа вернулся в Ватикан. Днем раньше он выступил с речью в штаб-квартире Международной организации труда по поводу прав трудящихся, пересказав содержание Laborem exercens и раз сорок повторив слово «солидарность». В Польше эту речь восприняли как выражение поддержки одноименному профсоюзу — текст немедленно начал распространяться через самиздат[818].

* * *

В тот момент Войтыла плотно занимался вопросом нового кодекса канонического права, иначе говоря — основного закона римско-католической церкви. Прежний свод законов, составленный в 1917 году, опирался на светские образцы. Он был поделен на четыре части: «личности», «вещи», «процессы», «преступления и наказания». При таком подходе таинства и все относившееся к духовной жизни церкви проходило по разряду «вещей». Иоанн Павел II желал отойти от строго юридического метода в сторону более сакрального.

Эту проблему поднял еще Иоанн XXIII, создавший комиссию по изменению кодекса. Во время Ватиканского собора комиссия не действовала, а после его окончания работы велись вяло. Наконец, Иоанн Павел II, дважды прочтя старый кодекс (!), в феврале 1982 года собрал семерых экспертов из разных стран, чтобы завершить начатое. С февраля по ноябрь римский папа провел еще тринадцать встреч с экспертами — по четыре часа каждую! Наконец, 27 ноября 1983 года новый кодекс был введен в действие. Его предварило издание апостольской конституции Sacrae Disciplinae Legis («Законы священного учения»), в которой Войтыла объяснял суть нового свода законов. В 1988 году эти кодификационные меры будут продолжены реформой римской курии, а в 1990 году — составлением кодекса канонов восточных церквей.

Одновременно понтифик готовился к канонизации Максимилиана Кольбе. Но тут его поджидали внезапные трудности. Конгрегация по делам канонизаций заявила, что Кольбе нельзя причислить к мученикам, так как погиб он вовсе не за веру. Группа советников, которую собрал первосвященник для выяснения этого вопроса, пришла к тому же выводу. Как разобраться с этой загвоздкой? Ведь францисканец, несомненно, был святым. Павел VI, беатифицируя его, придумал определение «мученик любви», отсутствующее в теологии и каноническом праве.

Войтыле ничего не оставалось, как прибегнуть к своим властным полномочиям. Десятого октября 1982 года он вопреки мнению целого ряда богословов канонизировал Максимилиана Кольбе, заодно выдвинув новый критерий святости — мученичество в защиту человеческой личности. Формальное обоснование сильно попахивало казуистикой: раз христианство печется о достоинстве личности, следовательно, всякий, кто на него покушается, выступает против христианства.

Этот юридический выверт требовал наличия теоретической базы, и глава Апостольской столицы предоставил ее, издав в один день с Sacrae Disciplinae Legis другую апостольскую конституцию — Divinus Perfectionis Magister («Божественный Учитель совершенства»), с помощью которой коренным образом изменил процедуру причисления к лику святых. Если раньше искать доказательства святости должны были инициаторы канонизации, а сама процедура была подобна судебному поединку, то теперь она превратилась в нечто похожее на историческое исследование. Поскольку любой может стать святым, какой смысл выбирать кого-либо для отдания ему особой чести? У каждого свое призвание, просто кто-то реализует его путем общественной деятельности, а кто-то — индивидуально, ведя образцовую жизнь. К святости много путей, и не следует сужать их число искусственными требованиями к кандидату.