Йога сновидений. Наполните свою жизнь светом при помощи практики осознанных сновидений

Слово humor («юмор») происходит от корня, означающего «жидкий», как в словосочетании humors of the body («жидкости тела»). Жидкости никогда не теряют своей формы. Подобно воде, растопленный ум может адаптироваться к любому контейнеру или среде. Он расслабленный и толерантный, поскольку движется с потоком реальности, а не за диктатом простых видимостей. Такая текучесть становится результатом растапливания несвятой троицы – плотности, устойчивости и независимости.

Когда мы разражаемся смехом или хохочем, услышав хорошую шутку, это ощущение лёгкости возникает из разрыва, или трещины, в нашем плотном и серьёзном подходе к явлениям. Вот почему смех будд сотрясает вселенную. Великий мастер Лонгченпа сказал:

Поскольку всё – просто видимость,
Совершенная в том, чтобы просто быть тем, чем она является,
Не имеющая никакого отношения к хорошему или плохому,
К принятию или отвержению, —
Вы можете просто рассмеяться!329

На протяжении предыдущих 20 лет я проводил бесчисленные часы рядом с самыми пробуждёнными людьми на планете. Их общая характеристика – бесконечный юмор и способность играть. Эти мастера не полезут в карман за каламбуром, розыгрышем или небылицей и постоянно подтрунивают над своими учениками. Они способны потешаться над чем угодно, потому что видят сквозь всё что угодно и наслаждаются несерьёзностью видения явлений такими, какие они есть.

Вы обретёте сострадание и желание помочь другим пробудиться.

Представьте, что находитесь в комнате, где спят сотни людей. Вы единственный, кто бодрствует и ходит по комнате. Некоторые люди спят глубоко, тогда как другие ворочаются и стонут, очевидно, видя кошмары. Ваша естественная реакция, особенно если все эти люди – ваши близкие, – разбудить их ото сна и сказать: «Проснись! Это лишь дурной сон. Тебе не обязательно страдать». Будды занимаются этим всю жизнь.

Пробуждённые существа полны эмпатии и доброты. Они установили связь с богатством внутри себя и хотят, чтобы другие также воспользовались этими бесконечными естественными ресурсами. Это похоже на путешествие в место с захватывающими видами, которыми вам очень хочется поделиться с семьёй и друзьями. Писатель Тизиано Терзани сказал: «Важно не то, насколько дальним было ваше путешествие, а то, с чем вы из него вернулись». Путешественники йоги сновидений могут совершать далёкие странствия по экзотическим внутренним территориям, однако всегда возвращаются с чудесными прозрениями, которыми готовы поделиться.

Йога сновидений и практика иллюзорной формы упростят вашу жизнь и позволят вам сэкономить кучу денег.

Какой смысл тратить свою жизнь на погоню за призраками? Зачем зацикливаться на поиске дома своей мечты, покупке машины своей мечты или привлечении партнёра своей мечты? Погоня за радугами – пустое и фрустрирующее занятие. Это не означает, что мы не должны идти к своим благородным мечтам и устремлениям, однако нам также следует понимать мимолётную природу погони за вещами. Это означает, что нам не нужно возлагать на эту погоню слишком большие надежды.

Если мы больше не захвачены видимостями, мы перестаём цепляться за них. Когда цепляние прекращается, прекращается и сансара. Конец материализма означает конец консюмеризма. Материя просто теряет свою ценность. Это оказало значительное практическое воздействие на меня самого. Я перестал интересоваться деньгами и иллюзорными объектами, которые можно купить за деньги. Рентгеновский взгляд, возникший в результате йоги сновидений и созерцания иллюзорной формы, позволили мне увидеть всё это насквозь. Мы рождаемся без какой бы то ни было собственности и после смерти не можем ничего взять с собой. Как пел Джордж Стрэйт: «Я никогда не видел катафалка с полкой для багажа»330. Открытие, что внешние видимости – это просто гора пустоты, является потрясающим следствием ночных йог. Моя жизнь стала свободнее и уж точно легче.

Сон и сновидения схожи с переживаниями смерти, так что йоги сновидений и сна готовят вас к смерти.

Будды не только не спят, но и не умирают в обычном смысле. Их внешняя форма растворяется, как и всё, состоящее из формы, однако, поскольку они больше не отождествляются с формой, смерть теряет смысл. Несколько лет назад, когда я собирался провести программу выходного дня, посвящённую смерти и умиранию, я встретился с Кхенпо Ринпоче. Я рассказал Ринпоче о программе и спросил его, есть ли у него совет о том, что мне следует донести до участников. Он ответил: «Скажи им, что смерть – это иллюзия».