Ёлочка

Возвращается Ольга. Увидела, что трупов уже три, оцепенела, вопросительно смотрит на Макшева. Макшев обнял её, приложил палец к губам.

(Показывая на Кожина.) От возраста.

Долгое молчание.

Ну вот, Ольга, мы и остались с тобой вдвоём, как веник и водонапорная башня… А Новый год всё ещё не наступил…

Ольга. А что, он может и не наступить?

Макшев. Может. Говорят, что если с большой скоростью гнать на запад, то Новый год, который идёт с востока, может тебя и не догнать. Следовательно, возраста тебе так и не прибавится… Это секрет вечной молодости, Ольга. Эликсир.

Ольга. А ты пробовал?

Макшев. Нет. Но хочу попробовать. (Вдруг заговорил с жаром.) Давайте уедемьте отсюда на Запад! Возьмемьте вот эту коробку, сядемьте в зеленый БМВ и махнем на Запад! Да так, чтобы никакой Новый год нас не догнал! Умоляю вас! (Упал на колени.)

Ольга. А как же ёлочка?

Макшев. А ёлочку мы с собой возьмём. Все будут думать, что мы как раз и есть Новый год, а мы, наоборот – бегом от Нового года! Вечная молодость, Ольга. Эликсир.

Ольга. А как же Дыбин?

Макшев(в отчаянии). Дыбин! Дыбин! Опять этот Дыбин! Всё время Дыбин! Заладили: Дыбин. Он вам не преданный, Ольга. А я – наоборот! Хотите, я у ваших ног верным кабаном буду?

Ольга. Нет. Не хочу.

Макшев. А хотите, я у ваших ног буду Лев Толстой?

Ольга. Нет.

Макшев. А хотите, я у ваших ног буду Иосиф Сталин?

Ольга. Нет.

Макшев(совсем расстроился, говорит в сторону.) Ну вот же. Вот же коробка… Вот же БМВ… Вот же граница… Господи, почему же ты помогаешь этой кретинке, а не мне… (Ольге.) Ну хорошо… Ну хорошо… В противном случае я умру из‑за неразделенной любви…

Ольга. Нет. Надо жить. Надо пытаться жить. Несмотря ни на какие невзгоды, надо пытаться жить.

Макшев. И все-таки, вот увидите, умру.

Ольга. Нет, надо жить.

Далее идет почти как любовное перешептывание.

Макшев. Нет, я умру…

Ольга. Надо жить.

Макшев. Умру, умру…

Ольга. Попытайтесь жить.

Макшев. Всё будет кончено.

Ольга. Нет, всё только начинается, живите! Живите, Макшев! Я вас очень умоляю!

Макшев. А вы… А вы не хотите разделить со мной любовь?

Ольга. Нет.

Макшев. Какая вы всё-таки жадная, Ольга… Дайте хоть что-нибудь выпить, а то на языке пересохло…

Ольга. Попить дам, но минеральной водички. Вам хватит…

Пока Ольга идет к столу, Макшев берёт с тумбочки какую-то невнятную бутылку, наливает из неё в стакан.

Это не то! Вам нельзя!

Макшев. Ох ты! Уже и это нельзя!? Ну это уж чересчур… Во жадная…

Выпивает. Его лицо перекосилось.

Что это?

Ольга. Уксусная эссенция!

Макшев. Что же вы меня не предупредили?

Ольга. Я же сказала: «Вам нельзя!».

Макшев(в агонии). Ну вот всё… Теперь я понимаю Кожина… Теперь и мне хочется носки снять. Ну всё, Оля, теперь всё. Давай, напоследок поцелуй в щечку…

Ольга. Я же обещала после двенадцати, после гимна…

Макшев. А я уже слышу гимн…

Ольга. Ну давай, только недолго. (Наклоняется, даёт ему поцеловать себя в щёчку, после чего Макшев умирает.)

Макшев(предсмертный шёпот). Умираю из‑за уксуса… От неразделенной любви…

Оленька в оцепенении, но при этом напевает песню из фильма «Карнавальная ночь». Сняла с елки желудь. Положила на лежащего Макшева. Заходит милиционер.

Мент. Так, здравствуйте… старший следователь Кабалангуденко…

Ольга. Здравствуйте… Ольга.

Мент. Тут соседи слышали крики песен после одиннадцати, позвонили жалобу, а у меня как раз после дежурства последнего алкоголика на водокачку увели. Почему шум? Неужели не спится?

Ольга. Так Новый год же.

Мент. Ну и что Новый год? У всех Новый год. У моего полковника уже Новый год. У крокодилов Новый год. У слонов Новый год. У водолазов на Северном полюсе фуру угнали, не слышали?

Ольга. Нет.

Мент. Телевизор читайте. (Смотрит на лежащих.) А это что, уже пьяные?

Ольга. Нет. Они уже не дышат.

Мент. Хм. Надо же… Как же вы определили? По пульсу?

Ольга. Нет. По женскому нюху.

Мент. По женскому нюху… (Наклоняется к Чигитанскому.) Ну-ка… и мы понюхаем. (Нюхает.) Хм… надо же… Шанель номер пять. (Наклоняется к Кожину, нюхает.) Ландыш. (Наклоняется к Макшеву, нюхает.) Уксус. Ну и давно это у вас?