Йомсвикинг

Идущие передо мной внезапно остановились, Хальвар повернулся и сказал, чтобы мы держали рот на замке, никуда не отходили и стояли здесь. Уверен, что все так и хотели поступить, потому что вокруг нас начали собираться люди. Возле нас толпились не просто крестьяне или рыбаки – подходили сильные, испещренные шрамами мужчины, у большинства из которых на поясах висело оружие. Теперь мы, йомсвикинги, начали беспокоиться, кое-кто украдкой убирал руки под накидки, чтобы положить их на топор, так было безопаснее. Хальвар повторил то, что только что говорил нам: держаться вместе и вести себя тихо, но мы были воинами, и складывалось ощущение, что мы попали прямиком в лагерь противника. Ситуацию усугубил пронесшийся слух, что скоро должны будут принести в жертву раба, чтобы призвать силу и удачу, чтобы люди Свейна возгорели желанием битвы и поднялся их боевой задор. Я пожалел, что у меня нет крыльев, чтобы улететь прочь. Если бы я взлетел над крепостью, то увидел бы, что она не такая большая, как мне показалось вначале. В ней насчитывалось лишь шестнадцать длинных домов. Два стояли рядом с нами, по обе стороны, четыре – поперек, а на самом краю, у земляного вала, виднелись еще два. Между некоторыми из домов располагались большие дворы, на которых Харальд Синезубый позволял упражняться своим людям, но сейчас они использовались совершенно для иной цели, что вскоре и выяснилось.

Часто говорили, что йомсвикинги были самыми кровожадными воинами, которых когда-либо рожала женщина. Возможно, я пока немного знал о людях, с которыми делил крышу и еду. Но в тот день я точно был уверен, что они не настолько ужасны, как люди Свейна Вилобородого. Ворота в Трельборг всегда были открыты, потому что ни один противник, которому была дорога жизнь, не осмеливался пройти через них. Мы так смело прошагали внутрь и остановились на дворе, потому что Хальвар знал, что Свейн перебил всех подлецов, ибо не испытывал к ним ничего, кроме презрения.

– Руки прочь от оружия! – послышался голос Хальвара, прежде чем он поднял руки над головой. – Мы пришли, чтобы поговорить со Свейном, конунгом Ютландии, Зеландии и всех данов!

Люди, собравшиеся вокруг нас, стояли совсем близко, практически вплотную к нам, и должен вам сказать, что никогда в жизни я не встречал людей более устрашающего вида. У всех были широко посаженные, постоянно бегающие глаза; они хотели, чтобы мы посмотрели им в глаза, чтобы можно было принять наши взгляды за вызов на битву. Я поступал так, как велел нам Хальвар: смотрел прямо перед собой и держал руки подальше от ножа и топора. В пути Хальвар поведал мне о Свейне и его отце и о разладе между ними. Харальд Синезубый был королем созидающим, а его сын – разрушающим. Пока отец строил крепость и укреплял свою землю в Даневирки и возводил оплот в Южной Ютландии, сын бо́льшую часть своей жизни добывал себе богатства грабежами и разбоями. О Свейне еще рассказывали, что он получал особое наслаждение, мучая людей до смерти, разрывая на кусочки, он был настолько жесток, что в конце концов даже Олав, его многолетний брат по оружию и верный друг в попойках, начал удивляться, что за безумие им владело.

К нам подошел человек. По его виду было понятно, что он занимал высокое положение в крепости, потому что даны расступились, давая ему дорогу, и отошли от Хальвара, выстроившись в шеренгу. На плечи седобородого была накинута темно-красная накидка, одет он был в кафтан с широкими рукавами, а янтарные пуговицы расположились прямо на его большом животе. На широком поясе с серебряной пряжкой висел меч, такой длинный, что доставал почти до земли. Он остановился на расстоянии человеческого роста перед Хальваром, вздохнул и принялся разглядывать его, потом вытянул вперед шею и бросил взгляд на нас, пытаясь сосчитать, сколько нас было.

– Итак, Вагн по-прежнему не желает разговаривать со мной, – вымолвил он. – Он посылает других, чтобы передать свое слово. Люди бы сказали, что так поступают лишь трусы.

– Мы пришли сюда, чтобы говорить со Свейном, – раздался голос Хальвара.

– Лучше скажи сначала, где мой брат.

– Он и его люди в Йомсборге. Они не знают никакой нужды.

Стало понятно, что это был брат Торкеля, Сигвальди, предыдущий хёвдинг Йомсборга. Какое-то время он стоял и разглядывал нас, а затем резко развернулся и махнул нам рукой, приглашая следовать за ним. Он повел нас между длинными домами на один из дворов. То, что я там увидел, повергло меня в шок. На одной стороне двора возвышался деревянный помост. На нем в ряд стояли голые люди: мужчины, женщины, дети. На их шеях были видны железные кольца, а запястья были связаны, должно быть, они принадлежали одному из людей, стоявших за помостом, потому что кто-то удерживал их на веревке.