Йомсвикинг

На борту когга оказалось три человека, один из них был чернокожим с голым черепом. Разумеется, зрелище для тех краев непривычное, поэтому большинство людей на реке толпилось возле этой лодки, чтобы поглазеть на него. Пристань была всего одна, но местечко получило название Пристани, что казалось мне странным, хотя она была широкой, длинной и ладно построенной. Чего нельзя было сказать про домишки, расположившиеся вокруг – они были такими ветхими, что, казалось, могли развалиться при первом же порыве ветра.

Поскольку мы сидели верхом, нам были хороши видны все постройки. Мы поехали на звук молотка в сторону домов, расположившихся справа от пристани, где нашли небольшой бревенчатый домишко, опиравшийся на большой широкий дубовый пень. С другой стороны пня располагался очаг и кузнечные мехи, здесь же стояла грубо сколоченная наковальня, а также невысокий, но крепкий мужчина с необычайно большим задом. Когда мы прискакали, он стоял склонившись, и нам был виден лишь его зад. Он даже не потрудился выпрямиться, складывалось впечатление, что на спине у него глаза и он мог нас разглядывать, продолжая ковыряться в деревянном ящике.

– Йомсвикинги прискакали, да… – Он откашлялся и плюнул между своих голых ног. – Я видел вас. И слышал вас, да, да…

Кузнец точно был уроженцем Ютландии и говорил с нами на изысканном датском языке. Выпрямляясь, он держал маленький гвоздик.

– Такие. Вот, что вам нужно. Кому из вас… Он посмотрел своими темными глазами на Эйстейна, потом на Токи и наконец – на меня, я кивнул головой. Тогда он снова харкнул и сплюнул, но часть слюны попала на его грязную седую косматую бороду. Он показал на меня гвоздиком. – Знай, это глупо, мальчик. Если бы лошадям нужны были подковы, они бы родились с ними.

Я промямлил, что это приказ Бурицлава и я лишь выполняю то, что мне велено сделать. Он сплюнул в третий раз, и правая сторона его круглого лица нервно задергалась. Он прошипел, что тоже родом с Севера, но никогда не убивал мужчин, женщин или детей по приказу конунга, чем мы так славились.

– Но то же может произойти и с вами, – добавил он. – Теперь вы люди Бурицлава, и так будет всегда. – Эти слова ужасно рассмешили этого маленького широкого человека, он начал хохотать и продолжал смеяться, пока прибивал крышку к ящику. Он смог успокоиться, лишь когда подошел ко мне и отдал ящик с гвоздями. – Тебе не надо ничего платить, – сообщил он. – Здесь уже были рабы с серебром.

Мы ускакали оттуда. Позднее я узнал, что Бурицлав часто давал рабам поручения, связанные с определенной ответственностью, и многие из них научились читать, что обычно было даровано лишь скальдам и летописцам. Отправляя рабов этим утром к кузнецу, он тем самым хотел убедиться, что они повинуются ему и никто из них не собирается бежать.

Токи, Эйстейн и я выехали из деревни и поскакали в лес. Я нашел удобный ритм, с которым можно было скакать на лошади, и Эйстейн это заметил. Он поинтересовался, ездил ли я раньше верхом, я ответил, что нет, если не считать того раза, когда мы убегали из Йомсборга, но Эйстейн решил, что я разыгрываю его. Одна моя рука лежала на бедре, а в другой я держал вожжи, но они мне были не нужны, чтобы направлять коня. Казалось, что жеребец сам понимал, куда нам надо было ехать, и шел туда. Разумеется, я направлял его коленями, но к этому я пришел сам, помню, насколько странным мне казалось, что у меня была власть над таким большим животным. Я ехал впереди, Эйстейн и Токи говорили о том, что было бы хорошо завернуть в лес и поискать следы кабана, ведь здесь их водилось в избытке. Мы уже находились на расстоянии в несколько полетов стрел от деревни, когда справа от тележной дороги мелькнул просвет среди буков. Там посреди луга стояла женщина. Она стояла к нам спиной и даже не заметила, как мы подъехали. Она была худенькая, одета в коричневую женскую рубашку из грубой ткани, которую обычно носили рабы. У нее были рыжие вьющиеся волосы, спадавшие на спину. Я остановил коня. Эйстейн и Токи тоже увидели ее и замолчали. Я вспомнил, что сам так же стоял когда-то, возвращаясь с жертвоприношения от Харальда Рыжего в Скирингссале. Стояла ли она сейчас, как и я однажды, пытаясь ощутить свободу, которая ждала ее, если ей удастся сбежать?

– Это одна из рабынь Бурицлава, – произнес Эйстейн, подъезжая ко мне. – Оставь ее, Торстейн.

Тогда она обернулась. Посмотрела прямо на нас, не отводя взгляда.

Я бы солгал, сказав, что сразу же узнал ее. Стыдно признаться, но это было не так. Рабы Бурицлава не носили ошейники, они всегда были чистыми и не голодали. Но прошло уже полтора года, за это время дорогая моему сердцу девушка превратилась в женщину. Да, это была Сигрид с Оркнейских островов.

По поляне пронесся ветер, принеся вместе с собой головокружительный аромат цветов и цветочной пыльцы. Из-за бревен вышел лысый мужчина с какими-то зелеными вениками в руках. За ним шла маленькая черноволосая женщина с яйцом в каждой руке; она искоса посмотрела на нас и сказала мужчине что-то по-вендски.