Йона

Она отдалась своей внутренней природе, своим чувствам — в невероятный узор в ее душе сплелись сострадание и ярость, любовь и скорбь, перед глазами проходили образы Маркуса, отца, мамы… детей Либерти… Марио, Сотера… люди, киборги, модификаты… Теперь она была центром циклона, все исходило от нее и возвращалось к ней. К ней потянулись потоки энергии. За городом побежала россыпь ослепительных разрядов, разнося ботов и антигравитонные бомбы на подлете.

И все это время Орди видел и чувствовал, что происходит с ней — она открыла ему доступ к своему сознанию.

— Что ты скажешь теперь?

Орди кивнул. Он был потрясен.

— Я спрыгну, — сказала она, когда они подлетали к очередному небоскребу.

Сфера сбавила скорость, снизилась.

— Это очень опасно. Ты можешь погибнуть, — сказал Орди. — Я нарушаю обещание, данное твоим родителям.

— Городу нечем ответить, у него нет шансов, Орди, и ты отлично понимаешь это!

Дебора взглянула на нее безумными глазами, когда, наконец, поняла, что происходит, и схватилась за ладонь подруги.

— Йона! Не надо! — отчаянным голосом выкрикнула она. Из ее глаз полились крупные слезы.

— Все висит на волоске, — негромким и спокойным голосом произнесла Йона. — Кто их остановит? Я должна, Дебора. Понимаешь? Я смогу.

Подруга неуверенно кивнула.

— Мы еще увидимся? — спросила она.

Йона пожала плечами.

— Я надеюсь, — сказала она, вкладывая в эти два слова всю уверенность, на которую была сейчас способна, понимая, что сама она себе не верит. И улыбнулась.

Слез у Деборы стало еще больше. Она обняла Йону и они так простояли с минуту.

— Что мне передать остальным? — спросил Орди.

Йона не сразу нашлась, что ответить. Почему-то вспомнился момент, когда она сообщила Анвару, что сможет открыть Приюты.

— Скажи, что будем жить, — произнесла она и улыбнулась.

Дебора поцеловала Йону в щеку, после чего «дверь» сферы открылась. Несколько секунд спустя Йона была на крыше одна и глядела вслед удаляющейся «бурбухе»: Дебора плакала и махала ей рукой. Орди же просто глядел на нее и она чувствовала, как в нем борются робот и человек.

Что ты хочешь сделать? — вдруг она услышала голос Астры в своем сознании.

Остановить, — ответила она мысленно.

Если не сможешь… — донесся до ее разума вопрос Астры.

Я попытаюсь, — ответила Йона и закрыла канал связи.

***

Циклон поглотил Либерти, обдавая его мощным ветровым потоком, и Йона уже не видела униатских кораблей, только едва-едва промышленные окраины города; над кварталами лил уже не мелкий дождик, а настоящий ливень, под которым она промокала все больше и больше. Выстреливали грозовые огни. Поля гравитонов города и окруживших его униатских тральщиков плотно переплелись, не давая ни флотилии приблизиться еще ближе, ни городу выскочить из ловушки.

Она почувствовала, как от направляемого ею движения ионов пряди ее намокших волос оживают, хаотично двигаясь вокруг и кверху.

— Прости, мама, — улыбнулась Йона, вспоминая свое обещание не взаимодействовать с атмосферным электричеством.

Циклон, подчиняясь ее воле, стал податливым, будто живым, превратившись в грозного союзника. За городом началось буйство молний. Сознание Йоны расщепилось на тысячи осколков, и ей казалось, что каждый из них мыслит и видит свою часть потока электромагнитных смерчей вокруг. «Шизо, — усмехнулась она. — Я действую как „шизо“.

И чувствовала она не только грозу, но и все вокруг — каждый корабль вокруг города и их экипажи, весь Либерти целиком — все его устройства, всех существ, собранных здесь волею судьбы. Время словно замерло.

Вперед, стихия! Вперед, ярость!

Сначала сотни, затем тысячи разрядов начали бить вокруг Либерти, нарушая работу электроники врага, его защитных полей, а дальше Йоне удавалось перехватывать управление кораблями и разрушать — блок за блоком, наносекунда за наносекундой, во множестве мест сразу. Минуты, секунды замедлялись, растягиваясь в вечность. В какой-то момент начался настоящий град из вражеских кораблей, падающих в море. Город же плыл посреди всего этого невероятного буйства стихии, хранимый могущественной силой от бед, которые испытывал противник…

***

Йона не понимала, сколько времени прошло, но чувствовала, что больше не справляется. Каждый удар, каждое разрушение давались ей даже не с трудом, а с каким-то внутренним содроганием. Мышцы по телу дергались все чаще и произвольнее. Появилась боль за грудиной. Но она не останавливалась и продолжала бой, заглядывая в закрома циклона все дальше и вычерпывая оттуда все больше.

Ей казалось, и она надеялась, что умирает. Ей чудились лики Маркуса и мамы. Маркус, живой, безмятежный, шептал, что любит. Мама — снова молодая, как на Марсе, когда Йона только-только родилась. Йона блаженно улыбнулась этим образам.

Кораблей осталось чуть больше двадцати. Еще несколько мощных ударов. Уже девятнадцать. Внутренним взором она видела, как остатки флота отступают. Осознание этого принесло радость.