Йони и Шош

– Что и…? – настаивал Даниэль.

– О, просим избавить убеленных сединами старцев от пересказа мерзости, с начала и до конца виденной нашими глазами и слышанной нашими ушами! – взмолились Тевель и Юваль, – скромность и пристойность связывают языки!

– Какая сила побудила вас, людей, привычных к раннему отходу ко сну, выйти на улицу в столь поздний час, да еще прогуливаться вдали от дома? – поинтересовался Даниэль.

– Сами удивляемся, – ответил Тевель, – наверное, не спалось, возможно, захотелось вдохнуть ночной прохлады, вот и дошагали до сада Иоакима.

– Любопытное совпадение: одно и то же желание пришло к вам обоим, и при этом в один и тот же час! – заметил Даниэль.

– Пожалуй, ты прав, Даниэль, – сказал Тевель, – а мы даже не обратили внимания на такой удивительный факт. Ах, как много вещей в Небесах и на земле, досель не пробужденных нашей мудростью!

– Мне кажется, Тевель, – возразил Юваль, – ты упустил одну подробность.

– Напомни, Юваль! – встрепенулся Тевель.

– Ведь это Йони уведомил нас о преступном поведении Шош, а мы сперва не поверили ему, и тогда он назвал нам день и час, когда мы сможем убедиться сами! – внес ясность Юваль.

– Да-да! Кажется, припоминаю, – благодарно проговорил Тевель.

– Как полагают почтенные судьи, почему Йони почел необходимым сообщить им о прискорбном факте? – спросил Даниэль.

– Йони – молодой человек самых честных правил: ни с кражей, ни с разбоем не знаком, – пояснил Юваль, – ему невыносимо сознавать безнаказанность прелюбодеяния неверной жены, и он сострадает обманутому мужу.

– Отчего же Йони не объявил о своем открытии сам? – поинтересовался Даниэль.

– Он сказал, что лучше это сделать нам, – ответил Тевель, радуясь, что вспомнил, наконец, обстоятельства дела, – ведь заслуженным судьям поверят непременно!

– И мы с готовностью выполнили просьбу Йони, ибо, как и он, не терпим грязи вокруг себя. К тому же, служебный долг обязывает нас возвысить голос! – отчеканил Юваль.

– Чему же нам теперь верить, Даниэль? – растерянно спросил Акива.

– Благодарю вас, достойные вершители справедливого суда, Тевель и Юваль, вы очень помогли дознанию. На несущественный вопрос моего помощника я отвечу ему наедине, не отнимая более вашего времени, – сказал Даниэль и незаметно, но весьма больно, наступил на ногу Акиве.

***

За проявленный не к месту и не ко времени интерес Даниэль крепко сердился на Акиву. “Задавать вопросы – дело тонкое, дорогой мой, – выговаривал дядя племяннику, – учись молча – больше толку будет! Я, также как и ты, предположил, что судьи могут нам лгать. Но нельзя же выдавать свои мысли! Лучше разгадать другого, чем позволить разгадать себя, не так ли, Акива?”

“Лжесвидетельство отвратительно, – продолжал поучать Даниэль, – вдвойне опасно оно, когда срывается с уст хранителей закона. Тевель и Юваль как никто понимают сие. Поэтому мы не должны торопиться полагать их преступниками. Возможно, они невинны, только запутались слегка”.

“С другой стороны, – не унимался Даниэль, – если судьи говорят правду, дескать, это Йони настропалил их, то, нельзя исключить, что они лгут в том, будто бы наблюдали измену Шош, ибо они опираются на слова лжеца. А нет ли тут сговора? И такое возможно! В начале расследования мы не должны мешать попыткам обмана. Дознавателям на руку вранье людей. Оно поможет нам прижать их к стене. Разумеется, если будем действовать с умом. Запомни, Акива: ложь самоценна!”

Покончив с поучениями, Даниэль направился к Йони – проверить правоту судей. Понурив голову, Акива поплелся за учителем.

Йони подтвердил: именно он сообщил Тевелю и Ювалю о преступлении Шош. Комиссионер дал понять, что, во-первых, он как-то раз стал случайным свидетелем скверны, во-вторых, сердце его не терпит гнусности, и, в-третьих, он просил судей о помощи, ибо им-то уж безусловно поверят в почти невероятный факт.

Акива был озадачен – правда из лживых уст? А Даниэль, довольный сложным делом, покровительственно потрепал племянника по плечу: “Не вешай носа, дружище – всё разъяснится!”

Глава 6

Даниэль придерживался того солидного мнения, что успех расследования пускает корни и расцветает исключительно на почве неторопливых и неотступных размышлений дознавателя. “Думать, думать и еще раз думать – вот мой победительный девиз! – говорил себе Даниэль, – ведь даже краткие слова “да” и “нет” должны произноситься не иначе как после основательного раздумья. Я опираюсь на анализ фактов, на выдвижение нетривиальных и безжалостную проверку слишком очевидных версий, на отделение причин от вероятностей, и, наконец, на неоспоримые умозаключения”.

“Факты доставляются мне не только верными помощниками и надежными свидетелями, но и моими собственными зоркими глазами и чуткими ушами, – рассуждал Даниэль, – версии питаются плодами не знающей устали подозрительности, здравый смысл уберегает от соблазна мнимых причин в пользу разумной вероятности, а, в довершении всего, мне становится легко на сердце от светлой песни ясных мыслей и улик!”