Йошкар-Ола – не Ницца, зима здесь дольше длится

В начале, да и в середине шестидесятых в нашем, по причине бесконечного строительного бума, не совсем еще цивилизованном дворе время от времени щедро лилась кровь. Прямо во дворе несколько объединившихся для этого дела татарских семей резали баранов или коров. Вся окрестная ребятня сбегалась смотреть на такие мероприятия. На глазах собравшейся публики барану или телке отработанным движением перерезали горло, и кровь хрипящего и бьющегося в агонии животного аккуратно собирали в таз. Из нее, наверное, потом колбасу готовили или запекали как-то. Все шло в дело. Шкуру снимали, повесив барана за задние ноги на перекладине для сушки белья или на дереве. Весь ливер сваливали в кучу, и женщины сортировали его. Промывали кишки (гадость на первый взгляд, но как-то, уже будучи взрослым, я попробовал в деревне запеченные в печке бараньи кишки – достаточно вкусно, но пища жирная, тяжелая…)

Мыли и скоблили ножки, обжигая их на костре, отчего специфическим бараньим смрадом несло по всем окрестным кварталам.

А в зарезанной таким образом корове как-то оказался зародыш, уже сформировавшийся маленький теленок, гладкий и лысый “инопланетянин”, упакованный в плаценте, как в мешке. Плаценту отбросили в сторону, как вещь ненужную, чтобы потом, наверное, соответствующим образом утилизировать. Но вездесущие пацаны утащили ее на пустырь и, сгрудившись, смотрели, как два добровольца при помощи перочинных ножей изучают содержимое не рожденного теленка, разрезая его на части.

Зато мы с ранних лет знали, что котлеты, которые мы едим, не в мясорубках родятся и не на деревьях растут. Это не портило нам аппетит: что естественно – то не безобразно. Человек – существо всеядное. Кто-то из нас более плотояден, кто-то – менее… Ученые говорят, что если бы человек не научился есть мясо, он бы остался обезьяной. Может быть. Спорить не будем. Хотя есть примеры существования очень разумных вегетарианцев, Бернард Шоу, например. Но нельзя же утверждать, что его мама и папа тоже не кушали бифштексы. Мы котлеты ели за милую душу даже после всех дворовых кровопролитных картин.

А у нас в квартире газ

…Бабка газовой боялась плиты,

Но привыкла и варила борщи…

Между прочим, мне в жизни мало что попадалось из стряпни вкуснее беляшей, которые делала жена деда Галима, жившего на первом этаже в нашем подъезде. Горячие треугольные беляши, истекающие жиром, были божественно вкусны. Мы уплетали их за обе щеки с моим приятелем, внуком деда Галима Витькой. Придя домой, я неустанно подбивал свою бабушку воспроизвести подобное. Поддавшись уговорам, она делала для нас беляши, и довольно вкусные. Но это уже было не то. Секреты и тонкости татарской кулинарии моей бабушке были не знакомы. Хотя она большую часть времени проводила на кухне и изумительно готовила. Обед всегда был из трех блюд: первое, второе и третье. Иногда к этому прибавлялся десерт из фруктов или какого-нибудь хитро запеченного сладкого пудинга, который бабушка по-простому называла запеканкой.

После того, как в нашем "сталинском" доме поставили газовые плиты, первый год или полтора в квартиры централизованно привозили тяжелые газовые баллоны, которые мужики, кряхтя, таскали по лестницам. Потом, вырыв большую яму посреди двора, закопали несколько огромных цистерн, откуда газ поступал в дома. Цистерны заправляли с помощью привозивших газ грузовиков с надписями "Осторожно!" Эти гигантские емкости во дворе пугали предостерегающими вывесками на изгороди, от них пахло пропаном, что настораживало некоторых жильцов, знавших, что газ взрывоопасен. Но, слава Богу, никаких взрывов никогда не случалось.

Разве что пацаны, набив большие полые ключи от замков селитрой и вставив в ключ гвоздь по диаметру, привязав на бечевку, били этим самопалом по стенам домов, производя громкие выстрелы.

Громкий фейерверк

Мальчишки всегда любили стрельбу. Сейчас – петарды, тогда – "взрывпакеты", которые делали сами, смешивая порох и серу. Из магниевых опилок, наточив их с помощью напильника и смешав с серой, унесенной втихаря из кабинета химии, производили "бенгальские огни".

Как-то я, классе в шестом, наученный дворовыми мастерами шумовых эффектов, решил показать учительнице химии Музе Борисовне красивый фейерверк из магниевых опилок, для чего сточил напильником половину запасенной заранее магниевой дверной ручки (делали когда-то такие), смешал с серой, как положено. Но, видать, пропорции не рассчитал. "Шутиха" моя грохнула так, что стекла едва не повылетали. Меня оглушило, как рыбу динамитом. Все перепугались, особенно учительница. Кабинет затянуло вонючим дымом. Из соседних помещений народ повалил, любопытствуя. Я стоял взъерошенный, с квадратными глазами и пытался убедить учительницу в том, что это случайная ошибка, что дело поправимое, и в следующий раз я сделаю очень красивый фейерверк.