Иосиф Бродский: Американский дневник

Местоимение "кто-то", обозначающее субъект действия: "как будто там кто-то стирает что-то", имеет в данном контексте более определенное значение, чем "голубая резинка", стирающая краски окружающего мира в стихотворении 1984 года. За неопределенностью местоимения стоит неумолимость Судьбы, или Бога.

Наступившая в настоящем "облачность" может "смущать" Бродского лишь в силу того, что в ней он усматривает решение свыше. А раз так, то бесполезно пытаться изменить что-либо в своей жизни — "уехать", можно лишь смириться с тем, что произошло, или решиться на крайний шаг, выбрав смерть в качестве последнего акта неповиновения.

ЗВУКОВЫЕ МЕТАФОРЫ В ПОЭЗИИ БРОДСКОГО

Кроме красок и зрительных образов, восприятие поэтического текста обусловлено его звучанием. Стихотворение представляет собой звуковой ряд, который при воспроизведении оказывает определенное смысловое и эмоциональное воздействие на слушателя. Размер, ритмическое построение являются существенными элементами, определяющими не только структуру, но и содержание поэзии.

В эссе, посвященном Анне Ахматовой, Бродский писал: "Стихотворение, написанное ради сюжета, — как жизнь, прожитая ради некролога. То, что зовется музыкой стиха, — на самом деле, время, перекроенное так, чтобы переместить содержимое рифмованных строк в фокус лингвистической неповторимости. Мелодия становится вместилищем времени, фоном, на котором стихам дается стереоскопическое строение" ("Скорбная Муза", 1982).

Умение подобрать стихотворный размер, облечь мысли и чувства в соответствующую только им форму, по мнению Бродского, — редкий дар, визитная карточка поэта:

"Человек, обладающий некоторым опытом стихосложения, знает, что стихотворный размер является эквивалентом определенного душевного состояния, порой не одного, а нескольких. Поэт "подбирается" к духу произведения посредством размера. Таящуюся в употреблении стандартных размеров опасность механистичности речи каждый поэт преодолевает по-своему, и чем сложнее процесс преодолевания, тем подробней становится — и для него самого, и для читателя — картина данного душевного состояния. Часто кончается тем, что поэт начинает воспринимать стихотворные размеры как одушевленные — одухотворенные — предметы, как некие священные сосуды. Это, в общем, справедливо. Форма еще менее отделима от содержания в поэзии, чем тело от души, а всякое тело тем и дорого, что оно смертно (в поэзии подобием смерти является именно механистичность звучания или возможность соскользнуть в клише). Во всяком случае, у каждого стихотворца есть свои излюбленные, доминирующие, размеры, которые можно рассматривать в качестве его автографов, ибо они соответствуют наиболее часто повторяющемуся душевному состоянию автора" ("Об одном стихотворении", 1980).

В звучании стихотворения закладывается его духовное и чувственное содержание. Даже при общей затемненности или многозначности поэтических образов, настроение, которое поэт передает с помощью звуков, помогает восстановить утраченный смысл, способствует более точному его восприятию, потому что звуковые сочетания представляют собой универсальный язык, доступный человеку задолго до возникновения логических форм познания.

Использование звуков на самых разных уровнях и в самых разных сочетаниях является существенной особенностью поэзии Бродского. Например, в раннем стихотворении 1963 года "Исаак и Авраам" драматизм описываемых событий передается поэтом через смысловое содержание звуков:

По-русски Исаак теряет звук.
Зато приобретает массу качеств,
которые за "букву вместо двух"
оплачивают втрое, в буквах прячась.
По-русски "И" — всего простой союз,
который числа действий в речи множит
(похожий в математике на плюс),
однако он не знает, кто их сложит.
(Но суммы нам не вложено в уста.
Для этого: на свете нету звука.)
Что значит "С", мы знаем из куста:
"С" — это жертва, связанная туго.
А буква "А" — средь этих букв старик,
союз, чтоб между слов был звук раздельный.
По существу же, — это страшный крик,
младенческий, прискорбный, вой смертельный.
И если сдвоить, строить: ААА,
сложить бы воедино эти звуки,
которые должны делить слова,
то в сумме будет вопль страшной муки.