Иосиф Григулевич. Разведчик, «которому везло»

Разведывательные группы, возглавляемые Кирбергом, Фрадесом, Солимано и другими, стали получать задания американской спецслужбы. Работа, по чилийским понятиям, хорошо оплачивалась, возмещались все оперативные расходы. Проявленная инициатива поощрялась денежными премиями. Связной КПЧ Герман Амиот регулярно встречался с представителями спецслужбы США, координируя осуществление операций, которых становилось все больше. Во время визитов на территорию посольства и консульства США он не раз сталкивался с товарищами по партии, которые не имели полномочий на контакты с американскими дипломатами. К «сигналам» Амиота Контрерас Лабарка относился спокойно: мало ли по каким частным делам члены партии ходят в посольство. Однако Гало фиксировал в своих бумагах имена партийцев, которые излишне «увлеклись» американцами. Сведения о них «Алекс» переправлял «Артуру». Среди «увлеченных» значился и Энрике Кирберг.

Его «тайная деятельность» в общей сложности длилась около двух лет. Позднее Энрике иногда вспоминал о ней в тесной компании друзей. Он гордился «личным вкладом» в разгром фашизма, хотя в биографической книге коснулся этой темы скупо:

«Работа, которую мне дали, имела отношение к войне. Американцы располагали контрразведывательным аппаратом, созданным для того, чтобы вести наблюдение за немцами по всему миру. Из Чили осуществлялись поставки меди, селитры, пшеницы, и потому страна представляла для них интерес. Партия тоже занималась подобной работой, и волей неволей у нее случались “пересечения” с американцами. Вот мне и поручили организовать аппарат в Чили. Помогали мне два или три испанца-иммигранта с большим опытом в этой области. Мы занимались слежкой, готовили сводки, вели наблюдение за важными центрами (немецкой активности), но никогда не применяли оружие. Поселился я на нелегальной квартире, адрес которой был засекречен. Формально я перестал быть активным членом партии. Мне дали своего рода “вольную”, чтобы я (для прикрытия) мог полностью посвятить себя учебе. Так я поступил в Школу промышленных инженеров»[75].

В январе 1943 года «Артур» в разговоре с Гало поставил вопрос ребром: пора реорганизовать разведывательный аппарат партии. Связи с американцами надо раз и навсегда прекратить. В список тех, кого надлежало «отрезать», Иосиф включил имена Кирберга, Фрадеса, Солимано и некоторых других. Иосиф сказал Гало: «Если эти товарищи предпочли американцев, пусть с ними и остаются. Но распахивать настежь партийные двери для ФБР недопустимо!»

Решение КПЧ о реорганизации разведаппарата было исполнено только в апреле 1943 года. Для «Алекса» «засвеченные» члены сети были хуже прокаженных. Никакого контакта с ними! Но в Сантьяго таких встреч избежать было трудно. В 40-е годы чилийская столица была слишком маленькой.

Вскоре Центр снова напомнил «Артуру», что американцы продолжают операцию «Фридман». Агенты ФБР делали это втайне, поскольку так и не получили разрешения аргентинских властей на ведение самостоятельной оперативной работы в стране. Они опрашивали «под благовидным предлогом» всех Фридманов, которые обретались в Буэнос-Айресе. К этому времени «почтовый ящик № 1», по совету «Артура», сменил место жительства. Фридман женился и уехал с молодой супругой в провинцию Сан-Хуан. Иосиф вздохнул с облегчением: аргентинец знал его с 1935 года, знал о его работе в «Красной помощи» и о многом другом. В альбомах Фридмана были фотографии, сделанные во время совместных поездок в Эль-Тигре и на пляж Бристоль в городе Мар-дель-Плата.

Гуверовская операция проводилась с размахом, к ней были подключены многие оперативные контакты ФБР, в том числе в ДАИА. Флора Тофф рассказала Иосифу о подобном визите и даже вытащила из сумочки фотографию человека, которого американцы считали Фридманом. Это был не Маурисио. Американцы не сомневались, что поиски рано или поздно приведут к резиденту советской разведки в Аргентине.

Иосиф знал и о том, что американцы ведут массированный контроль почтового канала. Одно из нью-йоркских писем поступило с признаками проверки специальными химическими реактивами. Жидкости наносились контролерами «черных кабинетов» с помощью кисточки на поверхность бумаги тонкими диагональными линиями. Это «полосатое» письмо пришло по назначению по недосмотру: химическая реакция на тайнопись наступила с запозданием. Но подлинным сигналом тревоги стало письмо от Тересы Проэнсы, пришедшее на почтовый ящик Фридмана, когда он еще действовал. Она сообщала о предстоящем приезде в Буэнос-Айрес сотрудника американской разведки и по поручению мексиканской компартии просила организовать ему встречу с аргентинскими товарищами, чтобы обсудить вопросы совместной борьбы с нацистами. Иосиф помнил по работе в Гаване и Мехико эту женщину с мужскими повадками. Как ни ломал голову Иосиф, но так и недодумался, от кого именно Тереса[76] могла получить адрес «ящика» в Буэнос-Айресе. Очевидным было одно: американцы ищут подходы к его резидентуре!

А потом грянули события, поставившие точку на разведывательной работе «Артура» в Аргентине…

* * *