Иосиф Сталин, его маршалы и генералы

Москаленко, ругая их, приводил такой довод: он спрятался в коровнике. Пришла крестьянка-колхозница, заметила его и выгнала из сарая, не дала укрыться.

Тимошенко реагировал очень остро:

— Да, она правильно сделала. Ведь если бы ты залез в коровник в генеральских штанах и в генеральском мундире... А ты туда каким-то оборванцем залез. Она разве думала, что в ее коровнике прячется генерал Красной армии? Она думала, что залез какой-то воришка».

Уже через две недели после взятия Киева немецкая группа армий «Центр» перешла в наступление, нацелившись на Москву. И — новые котлы: в районе Вязьмы и южнее Брянска, и огромное количество пленных. После уничтожения Юго-Западного фронта сопротивляться наступающим немецким частям было некому.

В подписанной Гитлером директиве № 21 о плане войны против Советского Союза (план «Барбаросса») говорилось:

«Основные силы русских сухопутных войск, находящиеся в западной части России, должны быть уничтожены в смелых операциях посредством глубокого, быстрого выдвижения танковых клиньев. Отступление боеспособных войск противника на широкие просторы русской территории должно быть предотвращено».

Не разрешая войскам, которым грозило окружение, отходить, Сталин помогал немцам выполнить эту задачу...

Командующий 3-й танковой армией (приданной группе армий «Центр») генерал-полковник Герман Гот писал после войны:

«Упорное сопротивление, которое оказывали русские, удерживая свои позиции даже в тех случаях, когда им грозила опасность с обоих флангов, позволяло проводить операции на окружение. Оказывая упорное сопротивление, противник не только нес значительные потери в технике и оставлял пленных, но терял много людей во время отчаянных попыток вырваться из окружения, предпринимаемых слишком поздно».

Вместо того чтобы маневрировать, концентрировать силы на опасных направлениях, наносить ответные удары, командиры Красной армии пытались прикрыть всю полосу обороны, затыкали дыры и позволяли немцам бить себя по частям.

Вечером 28 сентября 1941 года заместителя военного прокурора диввоенюриста Николая Порфильевича Афанасьева отправили в сторону Киева — формировать военные прокуратуры.

Напутствовал его главный военный прокурор Владимир Иванович Носов. Он только что вернулся из Главного политуправления в мрачном настроении:

— Я пытался выяснить обстановку. Но Мехлиса на месте нет, а остальные не знают, где что творится. Одно ясно. Киев немцы обошли с юга и с севера и сейчас сжимают клещи где-то под Харьковом. Все, кто попал в этот котел, едва ли выберутся. Решен вопрос о новых формированиях взамен погибших. Где какие части будут — знает на месте командование в лице Тимошенко. Тебе надо в Харьков.

Утром 30 сентября Афанасьев выехал. К вечеру добрались до Орла. Фронт находился в ста с лишним километрах от города, за Брянском. 2 октября добрались до Курска. Афанасьев пошел в обком. Вдруг туда позвонили:

— В Орле немцы, идет бой.

Афанасьев был поражен — несколько часов назад в, городе было тихо. Связались с дежурным ближайшей от Орла железнодорожной станции. Он подтвердил:

— Связи с Орлом нет, Орел горит, оттуда слышна стрельба. При- . бывший из города паровоз еле проскочил, так как в городе немецкие танки. Из города все бегут.

Потом стало известно, что произошло. Немцы ночью прорвали фронт между Орлом и Курском. Два десятка немецких танков с десантом на бортах преспокойно прошли через боевые порядки советских войск и вышли на шоссе Курск—Орел. Когда они двигались через город Тростянец, местные жители были уверены, что это наши танки, и местные руководители приветствовали их с балкона райисполкома.

Немцы ворвались в спавший Орел, и внезапная атака удалась. В городе стояла запасная бригада, было танковое училище, части НКВД. Но никто не готовился к бою — даже патроны войскам не раздали. Город охватила паника, и все побежали. Командующий Орловским военным округом генерал-лейтенант Александр Алексеевич Тюрин, вырвавшийся из города, был приговорен к расстрелу. Расстрел заменили отправкой на фронт. Он командовал 20-й армией, 81-м стрелковым корпусом, звание ему восстановили.

3 октября Афанасьев добрался до Харькова — в городе была суета, никто ничего не знал. Начальник штаба округа, давно не спавший человек, сказал:

— Немцы где-то недалеко, западнее Харькова, замкнули котел со всеми нашими войсками. Все звонят, требуют, приказывают, а нам нечем командовать, да и округа, по существу, нет. Если вам что нужно, обращайтесь лично к маршалу Тимошенко. Он здесь под Харьковом.

30 сентября, после гибели Кирпоноса, Тимошенко возглавил войска Юго-Западного фронта, вернее, то, что от них осталось. Фактически фронт приходилось формировать заново. Штаб Тимошенко разместился в большом деревянном доме.

Сам маршал вместе с Хрущевым расположились на втором этаже. Посредине стоял большой стол, покрытый скатертью, у стены — другой стол, с картами.

— А, прокуратура уже здесь, — сказал Семен Константинович. — Садись, ужинать будем. Что, судить нас приехал за то, что вместо Берлина мы здесь, как в берлоге медведи, сидим?