Иосиф Сталин, его маршалы и генералы

5 августа 1934 года рано утром Артем Сергеевич Нахаев, начальник штаба артиллерийского дивизиона Осоавиахима, находившегося под Москвой, поднял по тревоге отряд курсантов, которые проходили сборы в летнем лагере. Осоавиахим, то есть Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству — это предшественник ДОСААФ. Военизированное общество занималось подготовкой молодежи к армейской службе.

Во главе отряда Нахаев прибыл в столицу и в восемь утра беспрепятственно прошел на территорию Красноперекопских казарм 2-го стрелкового полка Московской Пролетарской дивизии на Сухаревской площади.

Нахаев выстроил своих курсантов и произнес перед ними горячую речь с призывом выступить против советской власти:

— Мы воевали в четырнадцатом году и в семнадцатом. Мы завоевали фабрики, заводы и земли рабочим и крестьянам, но они ничего не получили. Все находится в руках государства, и кучка людей управляет этим государством. Государство порабощает рабочих и крестьян. Нет свободы слова, страной правят евреи. Товарищи рабочие, где ваши фабрики, которые вам обещали в семнадцатом? Товарищи крестьяне, где ваши земли, которые вам обещали? Долой старое руководство! Да здравствует новая революция! Да здравствует новое правительство!

Курсанты, которые пришли с Нахаевым, даже не имели оружия — на учебных сборах винтовок не выдавали. Он приказал занять караульное помещение 2-го стрелкового полка и вооружиться боевыми винтовками. Но его приказ никто не выполнил. Напротив, Нахаева схватили и арестовали.

Попытка мятежа не удалась. Но для членов политбюро эта история была исполнена зловещего смысла. Если один военный смог запросто поднять свою часть и выступить против советской власти — причем в самой столице! — то этому примеру могут последовать и другие, в больших чинах и званиях. Осоавиахимовец оказался ни на что не годным мятежником, но найдутся и более умелые заговорщики...

В тот же день в обширном послании, адресованном в Сочи, Лазарь Моисеевич Каганович, оставшийся в Москве за старшего, сообщил Сталину:

«Сегодня произошел очень неприятный случай с артиллерийским дивизионом Осоавиахима. Не буду подробно излагать. Записка об этом случае короткая, и я ее Вам посылаю. Мы поручили Ягоде и Агранову лично руководить следствием.

Утром были сведения, что Нахаев, начальник штаба дивизиона, невменяем, такие сведения были у т. Ворошилова. Сейчас я говорил с т. Аграновым, он говорит, что из первого допроса у него сложилось впечатление, что он человек нормальный, но с некоторым надрывом. Показания он дает туго. Ночью будет протокол допроса, и я его Вам пошлю. Тут необходимо выяснить, один ли он, нет ли сообщников. Ясно одно, что Осоавиахим прошляпил...»

5 августа в решении политбюро записали:

«Поручить тт. Ягода и Агранову лично тщательно расследовать случай в казарме второго полка Пролетарской дивизии и доложить ЦК».

В наркомате обороны навели справки и установили, что тридцатилетний Нахаев был болезненным, нелюдимым человеком со множеством бытовых проблем. И на службе у него не ладилось.

Недовольный исключением из партии лидеров оппозиции в 1927 году, он тоже вышел из партии. Окончив Ленинградскую артиллерийскую школу имени Красного Октября, демобилизовался из армии (см. кн.: Лубянка. Сталин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. Документы). Работы не нашел, поступил на вечернее отделение Военной академии. Жить ему было негде. Вместе с женой он снимал угол у крестьянина в селе Жулебино, бедствовал.

Нахаев намеревался в случае неудачи покончить с собой. Он заготовил пузырек с ядом, но не успел им воспользоваться.

Сталин не принял версию о человеке с психическими отклонениями. Он сразу назвал Нахаева иностранным шпионом и участником заговора, который следовало раскрыть. Чекисты охотно ухватились за такую версию. Этот случай подтверждал их подозрения относительно ненадежности военных и доказывал необходимость еще большего контроля особых отделов над Красной армией.

Сталин писал Кагановичу:

«Дело Нахаева — сволочное дело. Он, конечно (конечно!), не одинок. Надо его прижать к стенке, заставить сказать — сообщить всю правду и потом наказать по всей строгости. Он, должно быть, агент польско-немецкий (или японский).

Чекисты становятся смешными, когда дискутируют с ним о его «политических взглядах» (это называется допрос!). У продажной шкуры не бывает политвзглядов, — иначе он не был бы агентом посторонней силы. Он призывал вооруженных людей к действию против правительства, — значит, его надо уничтожить.

Видимо, в Осоавиахиме не все обстоит благополучно».

Указания вождя были приняты к исполнению.

Каганович из Москвы постоянно информировал Сталина о ходе расследования:

«Следствие о Нахаеве разворачивается туго. Он сам заболел, в связи с его попыткой отравления, и трудно Поддается допросу. Завтра будут его допрашивать. Остальные показания пока связей не раскрывают.

Посылаю Вам две маленькие записочки Ник. Куйбышева, который по моему поручению занялся проверкой осоавиахимовских кадров. Они подтверждают крупнейшие дефекты».