Ирано-таджикская поэзия

Пусть миру принесут плоды стократ
Богатства духа, что собрал Сократ!

Беспечности и низости далек,
Он был как светоч с головы до ног.

Отверг он тлен богатства и тщеты
И пожелал добра и простоты.

И стал его имуществом один
Огромный старый глиняный кувшин,

С отбитым краем, с трещиной у дна.
Негодный для хранения вина.

Когда грозила стужа, снег валил,
Сократ в кувшине ночи проводил.

А утром выходил на солнце он
Погреться, сам, как солнце, обнажен.

(И рубища он даже не имел.)
Перед кувшином как-то он сидел,

Впивая, как цветок, тепло весны.
А мимо проезжал царь той страны,

Сказал: «Привет тебе и добрый час!
Но что же ты скрываешься от нас?

Ты, всеми уважаемый мудрец,
К нам не зашел ни разу во дворец!»

Сократ ответил: «Стар я, силы нет.
Несу я трудный подвиг много лет».

И царь спросил: «Кто вынудил тебя
Жить так печально, плоть свою губя,

Без передышки тяготы нести?»
Сократ же: «Я хочу приобрести

Богатство, обессмертить жизнь свою.
Я вечности орудие кую!»

«Богатство всей страны – в моих руках.
Всем одарю тебя!» – ответил шах.

Сократ: «О, если б был я убежден,
Что ты так щедро небом награжден,

Я покорился бы своей судьбе,
На службу опоясался б тебе.

Но жизни ты, увы, не можешь дать,
И не хочу свободу я терять.

Ведет к свободе путь суровый мой,
И он преграда меж тобой и мной!»

«Проси, что хочешь,- царь ему сказал,-
Получишь все, чего б ни пожелал!»

Сократ в ответ: «Благодарю за честь,
Одна лишь у меня к вам просьба есть:

Не засти тенью царственной своей
Моей отрады – солнечных лучей!

Они – моя одежда. Мне она
По воле неба вечного дана.

Не откажи мне в просьбе, мудрый шах,
И отойди в сторонку хоть па шаг!»

Царь снял с плеча кафтан свой дорогой,
Покрытый златотканою парчой,

Подбитый мехом белого песца.
С улыбкой он на тело мудреца

Накинул драгоценный свой наряд.
Но сбросил на землю его Сократ

И мягко молвил дерзкие слова:
«Поганых шкура не годна для льва,

Носить живому саван не к лицу,
Он подобает только мертвецу.

Когда зима нарушит мой покой,
От бурь меня кувшин спасает мой;

Когда же прояснится небосвод,
Светило мира мне тепло дает!»

Как небо, был Сократ велик душой,
И тверд, и терпелив, как шар земной.

Учеников имел десятки он.
Но был средь них любимейшим – Платон.

Как драгоценный камень, на века
Выгранивал он мысль ученика.

Сказал Платону: «Дух твой, на простор
Из клетки выйдя, крылья распростер.

Так подымайся в высоту высот,
Оставив под ногами небосвод,

Над миром, где невежество и зло
Тяжелой тенью на души легло.

А были бы от зла сердца чисты,
Не знал бы мир ни распри, ни вражды.

Там, где мудрец прямым путем идет,
Невежде перепутье предстает.

Здесь, в грешном мире, где ворот не счесть,
Шесть для людей напастей горьких есть.

Невыносимой мукою томим
Тот, кто во всем завидует другим.

Всю жизнь тоской и злобою дыша,
Затянута узлом его душа.

За ним идет имущий власть злодей,
Насильник, ненавидящий людей.

А невозможность совершенья зла
Ему, как мука ада, тяжела.

И третий мученик идет за ним:
Тот, кто стяжанья жаждою томим.

Всю жизнь он лишь добычу сторожит
И, упустить боясь, над ней дрожит.

Четвертый – скряга. Хоть казна полна,
Не знает он ни радости, ни сна.

Томимый страхом разоренья, он
При жизни на геенну обречен.

Страдалец пятый – жаждущий чинов,
Удел его и жалок и суров.

Мечтой о возвышенье он живет,
Возвыситься ж – ума недостает.

Шестой – невежда. Сдержанность других
Он называет малодушьем их,

Не видит он достоинства ни в ком
И покрывает сам себя стыдом.

Один язык у нас, а уха – два,
Чтоб слышать много, но беречь слова.

Не доверяйся алчности своей,
Жить по своим возможностям умей.

Ведь лучше бедным, но свободным быть,
Себе, а не хозяину служить.

Жемчужины познаний собери,
Тропу деяний прямо протори,

И славы мяч у сверстников возьмешь,
И мудрых за собою поведешь.

Как торгаша, гони из сердца ложь,
Правдивым словом опрокинь вельмож.

Путем добра и верности иди,
Лишь с мужественным дружбу заводи.

И знай, порой под маской доброты
Таятся равнодушия черты.

Хотя сандал и не богат теплом,
Есть для сердец горячих польза в нем.

И в щепки разлетаются порой
Сандаловые ветви под грозой.

Чем пуще будет ветер бушевать,
Тем яростней начнет костер пылать.

Три возраста мы числим основных,
Но средний возраст лучше двух иных.

Коль муж и дряхл, и борода седа,
Но злоба в нем крепка и молода,

И черен сердцем старый человек,
Какая польза, что он прожил век?

Так волк, заматерев и возмужав,
Сильнее выкажет свой волчий нрав.

Беги его! Не знайся с ним ни дня!
Его слова – обман и западня.

Коварству в западню не попадись!
Доверясь волку, жизни не лишись».