Ирка Хортица и компания

— Марш отсюда, я сказал! — рявкнул директор, и уже вылетая за дверь, девушка услышала громовой рев. — Любовь Владимировна, вы с ума сошли?

— Я? Девчонка совершенно распущенной растет! Не удивительно, мамаша ее без мужа родила…

— А почему вы… — голос директора стал настолько страшным, что завуч, чуть слышно пискнув, замолчала. — …вдруг заинтересовались ее распущенностью, да еще в связи с… генеральным секретарем?

— Я? — растерянно повторила завуч. — Что вы такое говорите… вы поверили этой…

— Я своими ушами слышал! — кулак директора с грохотом впечатался в стол. — Про старого Брежнева, про… Вы соображаете, что несете?

— Коваленко! Сказали тебе на урок идти, вот и отправляйся! — цыкнула на Оксану секретарша. Оксана не сомневалась, что как только она выйдет, та приникнет к оббитой дерматином двери, чтоб не упустить ни слова. Но она только скосила на секретаршу несчастные заплаканные глаза, прерывисто вздохнула и вышла.

— You are late, Kovalenko. — впрочем, не слишком строго, сказала учительница английского. Быть строгой с единственной ученицей, которая действительно знала ее предмет, у нее уже давно не хватало духу. У девочки произношение почти как у ведущих американских радиостанций, что «англичанка» слушала по вечерам, прижав ухо к приемнику и приглушив звук так, чтоб не услыхали соседи. Она даже сочинения на английском умудряется писать — удивительный, просто удивительный дар слова! Ей не на филфак надо, а прямо в МГИМО… хотя туда она, конечно, не попадет. «Англичанка» уже несколько месяцев мучилась, пытаясь придумать, как, не разрушая юношеского, светлого взгляд на мир, объяснить девочке, что ребенок из… скажем так, неполной семьи, без отца или на худой конец дяди-дипломата, даже с золотой медалью в МГИМО поступить не сможет.

— I apologize. — Оксана смущенно опустила глаза.

— Take your sit. — вздохнула «англичанка», понимая, что на нужный разговор ей снова не хватит духу. — Hurry up, we have a written test!

— Thank you43. — чуть постукивая каблуками (хорошо, хоть к босоножкам завучка не успела привязаться!) Оксана проследовала на свое место.

— Тут Perfect или Continuous? — подсовывая тетрадку с упражнением, едва слышным шепотом спросила соседка по парте — маленькая девушка в больших очках, с остреньким носиком и мышино-серыми волосами. Мышью ее и звали, а Катька Остроумова, спортсменка, активистка, староста и даже первая красавица класса — в те редкие дни, когда странная тоска заставляла Оксану вдруг бросать все и просиживать целый день на круче над Днепром, маясь от непонятного томления. Так вот эта самая Катька, поджимая губки, цедила, что «Коваленко таскает Мышь Серую за собой, чтоб на ее фоне поярче выглядеть», что, конечно, было чистой правдой.

— Perfect Continuous. — мазнув взглядом по упражнению, шепнула она в ответ.

— Не хочешь, не говори, а издеваться нечего! — обидевшаяся Мышь потянула листочек с заданием к себе.

— Вот же! — Оксана зло зыркнула на соседку, но подтянула к себе листочек и вписала ответ в оставленный промежуток, походя исправив ошибки в предыдущих.

— Зачем тебя к директору водили? — прошептала Мышь.

Оксана вытерла плечом ухо — от сосредоточенного сопения Мыши оно было влажным, — и едва слышно фыркнула:

— С Леонидом Ильичем разбираться!

— Ты чего, дура? — Мышь аж отодвинулась, посмотрев на подругу недоуменно.

— Колготки велели надеть! — Оксана едва удерживала расползающиеся в улыбке губы — завучиха этот денек надолго запомнит! Мстить, конечно, будет… а может и нет. Посмотрим. А колготки надеть придется, нельзя портить отношения с директором, когда идешь на золотую медаль.

— А ревела чего? — глазки у Мыши хоть и очкатенькие, а шустрые. — Мне мать на той недели в универмаге пять пар купила, два часа в очереди стояла. — Мышь продемонстрировала из-под парты коленку.

— Вот поэтому и ревела.

Колготки были серыми и толстыми, с длинными продольными «рубчиками» грубых ниток. Даже тощие ножонки Мыши в них выглядели… существенными, а во что превратятся ее собственные вполне нормальные ноги, Оксана боялась даже думать.

— Ну знаешь, капроновых нету, а даже если выбросят, за ними в очереди не достоишься. — снова обиделась Мышь. — Нормальные колготки… не всех мамочка одевает! — она окинула неодобрительным взглядом подчеркивающую грудь и талию Оксанину форму.

— Колготки моя мама не шьет! — отрезала Оксана. Директорша универмага у мамы не «шьется» тоже, ей незачем, шмотки как у нее, даже в горкоме партии не у всех есть.

— Могу помочь с колготками. — вдруг прошелестели над ухом.

Оксана резко обернулась, едва не ткнувшись носом в подавшегося вперед Алика Седова с задней парты.

— Тебя кто спрашивал? Вали отсюда! — шикнула на него Мышь.