Ирландия

– Знаю, – откровенно ответил Ричард. – Это так. Но, полагаю, пока наши дела не станут заметно лучше, мне придется носить то, что есть. – Он посмотрел на девочку, которая продолжала хихикать, и обаятельно улыбнулся ей. – А вот когда я куплю красивую новую одежду, можешь не сомневаться – сразу приду, чтобы показать ее тебе.

Дойл кивнул, но ему уже явно надоела тема одежды, и он сменил тему:

– Ты собираешься заработать состояние, Ричард?

– Да. Если удастся.

– Адвокат вроде тебя может неплохо продвинуться в Дублине, – заметил Дойл, – но в торговле денег гораздо больше. И юридическое образование в торговле очень пригодится.

– Я знаю и уже думал об этом, но у меня нет средств, чтобы войти в дело. Я должен работать с тем, что есть.

Дойл коротко кивнул, и разговор был окончен. Ричард вежливо поклонился всем и повернулся, чтобы уйти. Но когда уже подошел к двери, то услышал голос Джоан Дойл:

– У тебя прекрасные волосы.

Ричард уже давно ушел, когда заговорила Мэри Дойл. Это была довольно красивая девушка, с чертами матери и решительными, умными отцовскими глазами.

– Он учился в Лондоне, в юридической школе? – спросила она отца.

– Да, там.

– Он Уолш из Каррикмайнса?

– Да, это их род. – Дойл посмотрел на дочь. – А что?

Она ответила ему открытым взглядом точно таких же глаз:

– Просто интересно.

В начале 1538 года Макгоуэн, как-то днем разговаривая с олдерменом Дойлом, был весьма удивлен, когда богатый торговец вдруг спросил у него, какого он мнения о молодом Ричарде Уолше.

– Похоже, – признался он, – моя дочь Мэри им очень интересуется.

Макгоуэн задумался. Он размышлял о том, что ему было известно обо всех вовлеченных сторонах. Думал об истории с О’Бирном и о том загадочном человеке, что приезжал в Ратконан. О’Бирн отказался сказать ему, кто это был. А если О’Бирн не сказал ему, предположил Макгоуэн, то и никому другому он тоже сказать не мог. Но потом он вдруг понял. Эта мысль пришла ему в голову в тот момент, когда произошло нападение. Ведь, кроме нескольких человек, близких к Шелковому Томасу, никто другой не мог знать о поездке Джоан Дойл. А когда он возвращался с похорон бедняги Финтана, то узнал, что в тот роковой день Маргарет рано выехала из дому, и все встало на свои места. Макгоуэн не мог знать точно, почему она пошла на этот шаг, но был уверен, что в Ратконан приезжала она. И разве после он не увидел ответ на ее лице? Ее страх, раскаяние и даже ужас сказали ему все без слов.

Мог ли он это доказать? И если да, то к чему это могло привести? Будет ли польза его другу Дойлу от того, что он узнает правду? Едва ли. В горах всегда существовали тайны столь темные, что их лучше не ворошить. И пусть Маргарет Уолш боится его и будет благодарна ему за молчание. В этом всегда и была сила Макгоуэна: он знал много тайн.

– Я не слышал ничего дурного о молодом Ричарде Уолше, – ответил он истинную правду. – Похоже, он всем нравится. – Макгоуэн с любопытством посмотрел на Дойла. – Мне казалось, вы будете искать среди богатых молодых джентльменов. Такая девушка, как Мэри, да еще и свободная горожанка, могла бы стать отличной партией для любой семьи в Фингале.

– Я думал об этом, – фыркнул Дойл. – Только вот беда в том, – торговец тяжело вздохнул, как человек, слишком хорошо знающий жизнь, – что богатые молодые джентльмены обычно не хотят работать.

– Да, это правда, – тихо согласился Макгоуэн.

Когда летом 1538 года Ричард попросил свою мать навестить Джоан Дойл, Маргарет на мгновение охватила паника. С ужасом она представляла себе, как войдет в этот большой дом в Дублине, как будет смотреть в глаза женщине, на дочери которой собирался жениться ее сын и которая понятия не имела о том, что она пыталась ее убить.

– Она постоянно спрашивает, когда ты придешь повидаться с ней, – сказал Ричард. – Если ты откажешься, она будет считать это большой грубостью с твоей стороны.

И вот в один из теплых летних дней Маргарет Уолш, дрожа от страха, вошла с улицы в тяжелую дверь, так хорошо ей знакомую, а через несколько мгновений уже сидела в небольшой гостиной, удобно устроившись напротив изящной темноволосой женщины, которая считала ее своей подругой и которая еще сильнее смутила ее, когда, после сердечного объятия, заявила с радостной улыбкой:

– Открою вам секрет. Я всегда думала, что это случится.

– Вы так думали? – Маргарет растерянно уставилась на госпожу Дойл.

– Помните, когда я пряталась у вас от грозы и Ричард с нами разговаривал? Я тогда подумала: вот подходящий мальчик для Мэри. И только посмотрите, как все удачно обернулось!

– Надеюсь, что так. Спасибо. – Несчастная Маргарет запиналась на каждом слове.

Последовала пауза, и, не зная, как заполнить короткое молчание, Маргарет сказала:

– Вы были очень добры к нам, ссудив те деньги.

Маргарет мысленно поблагодарила Бога хотя бы за то, что королевский штраф недавно был наконец полностью выплачен, так что, как сказал ей Уильям, вскоре он мог начать погашать долг жене Дойла. При упоминании о займе Джоан буквально просияла: