Ирландское сердце

– Нора, поужинаем вместе, – неожиданно предложила она.

– Это очень мило с вашей стороны, но на улице холодно, а я уже поела.

Я соврала, конечно. На ужин у меня сегодня будет половина багета и кусок сыра.

– Очень вас прошу, Нора. Барри и Изольда думают, что я сейчас в постели. Но мне скоро уезжать в Дублин, а я очень хочу вас кое-куда сводить, чтобы вы могли кое с кем встретиться.

Она встала и надела свое пальто.

– Кое с кем? – переспросила я.

Питер. Это Питер. Внезапно у меня появилась полная уверенность, что это именно так. Он ждет, он прячется. А она боится произносить его имя вслух.

Я тоже надела пальто и поторопилась за ней вниз по лестнице. Перед домом нас ждало такси.

– Господи, Мод, – ахнула я. – Если бы я знала, что тут стоит такси с включенным счетчиком, мы могли бы пропустить чайную церемонию и я позволила бы вам уговорить себя намного быстрее.

Мы переехали Сену по мосту Петит Пон, что переводится как «Маленький мост», хотя на самом деле это самый широкий из всех парижских мостов. Движение на улицах было очень оживленное, несмотря на то что уже пробило девять вечера. На Нотр-Даме горели новые прожекторы, освещая фонтан Сен-Мишель, где, раскинув крылья, словно парил над землей сам Архангел Михаил.

Такси свернуло с бульвара на какую-то извилистую улочку. Это была одна из тех старинных улиц, которые петляют в этой самой древней части большого города.

– Здесь, – сказала Мод шоферу, и мы остановились перед каким-то четырехэтажным зданием.

В окнах на первом этаже горел свет. Я увидела ужинающих людей. Вход в ресторан был довольно впечатляющим, с мраморной лестницей. Когда к нам приблизился метрдотель, Мод вновь возвратилась к своему образу светской дамы. Он подвел нас к диванчику у окна. В отделке было очень много красного бархата и позолоты.

– Здесь, – сказала Мод. – Прямо здесь.

И эффектно развела руками, словно передавая мне дорогой подарок.

– Простите, – ответила я, – но я не пойму, о чем это вы.

– Этот ресторан называется «Прокоп», и ему двести пятьдесят лет. Здесь ваши соотечественники Бенджамин Франклин, Томас Джефферсон и Джон Адамс строили планы Американской революции. Здесь они встречались с французами, которые должны были помочь вам победить Англию. Сюда приходил Лафайет, которому тогда был всего двадцать один год. А также Томас Конвей, ирландец, сражавшийся во французской армии, но потом перешедший в вашу. Именно он убедил короля направить в Америку деньги и послать туда войска. Бедный Луи рисковал всем и довел страну до банкротства. Отсюда и начались все его беды.

– Что вы хотите этим сказать? Что помощь Соединенным Штатам со стороны Луи XIV привела его на гильотину?

– И это все равно не помогло, – сказала она.

Мод, похоже, все время следила за дверью. То и дело привставала, поглядывая на вход.

Разумеется, мы даже не успели сделать заказ, как там появился мужчина, прямиком направлявшийся к нам. Это, безусловно, был француз. Лет шестидесяти. Лысый, но с впечатляющими усами. Позади него семенил метрдотель, который услужливо подвинул для него стул и обратился к гостю «месье депутат».

– Нора, – торжественно сказала Мод, – разрешите представить вам Люсьена Мильвуа.

Мильвуа? Отец Изольды?

– Люсьен – великий знаток французской истории, и я подумала, что, возможно, он смог бы лучше рассказать вам о том, как его страна помогала вашей. Когда ваши американцы собирались в этом ресторане, революция была лишь мечтой.

Замечательно. Она что, решила, что я буду помогать ей из чувства вины или благодарности? Франция поддерживала нас, поэтому я должна помочь Ирландии?

– Во времена Американской революции Келли были фермерами в графстве Голуэй, – сказала я. – И почему…

Мильвуа наклонился ко мне и заговорил на английском языке, который я с горем пополам более-менее поняла. Я ожидала услышать от него про Лафайета, но вместо этого он хотел побольше узнать обо мне. Не является ли американский посол моим другом? Знаю ли я каких-нибудь сенаторов или конгрессменов в États-Unis – то есть в Соединенных Штатах? Обладает ли моя семья политическим влиянием?

Мод покачала головой:

– Не нужно ее допрашивать, Люсьен. Это не слишком обходительно, – сказала она. – Мне вы говорили, что хотели бы рассказать Норе про славную историю взаимоотношений между Францией и Соединенными Штатами на заре становления ее страны.

Но он отмахнулся от нее и снова наклонился ко мне. Глаза у него были странно выпучены. Какая-то болезнь?

– Америка не должна оставаться нейтральной, – сказал Мильвуа. – Вы должны прекратить поставки в Германию. Вы должны…

– Погодите минутку, Люсьен, – перебила его Мод.

– А вы, Мод, прекращайте все эти ваши глупости с Ирландией. Война надвигается. И Британия согласилась помочь Франции. Vive la revanche![104]

– Vive, согласен.