Iron Kingdom: The Rise and Downfall of Prussia, 1600-1947

Больше всего пострадали такие провинции, как Гавеланд или Пригниц, где речные перевалы, через которые проходили основные военные пути, неоднократно переходили из рук в руки на протяжении всей войны. Летом 1627 года датские войска играли в кошки-мышки с имперскими крепостями в Гавельланде, разграбив и разорив ряд причудливо названных деревень: Мётлоу, Ретцов, Зельбеланг, Гросс-Бениц, Штёльн, Вассерсуппе.24 Большинство командиров рассматривали свои армии как личную собственность и поэтому неохотно отправляли людей в бой, если это не было абсолютно необходимо. Таким образом, сражения были относительно редки, и большую часть военных лет армии проводили в маршах, маневрах и оккупации. Такое положение дел щадило войска, но сильно сказывалось на населении принимающих стран.25

Война привела к резкому росту налогов и других обязательных платежей. Сначала это была регулярная "контрибуция", комбинированный земельный и поголовный налог, взимаемый правительством Бранденбурга с собственного населения для поддержки армии курфюрста. Затем были многочисленные законные и незаконные сборы, взимаемые иностранными и внутренними войсками. Иногда они согласовывались между оккупационным командующим и правительственными чиновниками, мэрами или советниками городов и поселков.26 Но были и бесчисленные случаи откровенного вымогательства. Например, зимой 1629 года офицеры, командовавшие войсками, расквартированными в Новом городе Бранденбурга, потребовали от бюргеров оплатить пропитание на следующие девять месяцев вперед. Когда те отказывались, местные жители подвергались наказанию. "И все, что они не пропивали и не растрачивали сами, они разбивали надвое; они выливали пиво, топили бочки, разбивали окна, двери и печи и все уничтожали".27 В Штраусберге, к северу от Берлина, войскам графа Мансфельда требовалось два фунта хлеба, два фунта мяса и две кварты пива на человека в день; многие солдаты отказывались довольствоваться положенным им рационом и "жрали и пили столько, сколько могли достать". Результатом стало резкое снижение уровня питания жителей, резкое повышение уровня смертности, заметное снижение рождаемости среди женщин детородного возраста и даже отдельные случаи каннибализма.28 Многие просто бежали из города, оставив свои домашние вещи.29 В напряженной обстановке затянувшихся заготовок, как подтверждают многие свидетельства очевидцев, существовали бесконечные возможности для разовых актов вымогательства и воровства.

Все это означало, что население многих районов Бранденбурга медленно подавлялось под очередными слоями поборов. Отчет, составленный в 1634 году, дает нам некоторое представление о том, что это означало для района Обербарним к северу от Берлина, население которого в 1618 году насчитывало около 13 000 человек, но к 1631 году сократилось до менее чем 9 000. Жители Обербарнима выплатили 185 000 талеров имперским командирам в 1627-30 годах, 26 000 талеров в качестве контрибуции союзным войскам Швеции и Бранденбурга в 1631-4 годах, еще 50 000 талеров в качестве расходов на провизию шведам в 1631-4 годах,30 000 талеров на провиант для саксонских кавалерийских полков, 54 000 талеров для различных бранденбургских командиров, плюс множество других налогов и разовых сборов, не считая многих других неофициальных поборов, изъятий и конфискаций. И это в то время, когда лошадь стоила 20 талеров, а бушель кукурузы - менее одного талера, когда треть крестьянских земель была заброшена или лежала необработанной, когда перебои в войне разорили многие отрасли квалифицированного производства, когда созревающее зерно вокруг города регулярно втаптывалось в землю проезжающими кавалеристами.30

Истории о зверствах - рассказы о крайних проявлениях насилия и жестокости вооруженных людей по отношению к мирному населению - занимают столь значительное место в литературных описаниях Тридцатилетней войны, что некоторые историки склонны считать их принадлежностью "мифа о всеразрушающей ярости" или "басней о массовом разорении и несчастье".31 Несомненно, рассказы о зверствах стали самостоятельным жанром в современных репортажах об этой войне; хорошим примером может служить книга Филипа Винсента "Плач по Германии", в которой перечислялись ужасы, пережитые невинными, и приводились графические иллюстрации под заголовками: "Хорваты едят детей", "Носы и уши отрезают, чтобы сделать повязки для шляп" и т. д.32 Сенсационный характер многих историй о зверствах не должен заслонять тот факт, что они, по крайней мере косвенно, были основаны на жизненном опыте реальных людей.33