Иррационариум. Толкование нереальности

– Мы поймали ее… у окна в туалете… мы успели…

– Слава Богу, – ответила я.

Теперь за Диану можно было не волноваться до утра – наверняка ей вкатили слоновью дозу транквилизаторов. Да, а утром – что?..

Я не знала, может ли правда быть лекарством для Дианы. Поехать и сказать ей: «Твой ненаглядный собирался сделать из тебя ширму, и не более того, голубые такое часто проделывают»? Она не поверит. А если поверит – не вышло бы хуже. Даже такой нелепой неудачнице вряд ли хочется знать, что ее всего-навсего использовали, чтобы успокоить мамочку.

Но если в ней такие страсти кипят, а правду ей никто не скажет, она может сдуру дать обет вечной верности покойному жениху. Такие случаи бывали – и боюсь, что у каждой старой девы хранится в памяти некто, выбранный на роль вечного жениха. Такая история приключилась с моей собственной родной бабкой – три года траур носила, хорошо, дед ее из этого дурного состояния выдернул. Потом еще оба хохотали: сколько времени зря потрачено!

Может быть, я на самом деле жестока, только поводов для жестокости жизнь не дает. Вот сейчас – сбежала бы, поехала бы в аэропорт пить кофе, вернулась бы, когда уже поздно вызывать «скорую»… Я увидела внутренним взором аэропортовское кафе. Спрятаться там, отключить смартфон и сидеть всю ночь…

Но на меня смотрел испуганный Лешка.

И шаги смерти стали совсем беззвучны.

Делать нечего – я вызвала «скорую», и это простое действие вопреки моему тайному желанию сильно меня разозлило. Деда, конечно, вытащат, он еще лет пять спокойно проскрипит, а мои биологические часики тикают!

Я поступила так, как следовало, но мое милосердие было насквозь фальшивым! Я же чувствовала присутствие смерти! И вот она, смерть, сейчас уходила…

– Мам, мы пойдем туда? – спросил Лешка.

– Да, пойдем, конечно… Ты что, дверь захлопнул, а ключ не взял?

– Ага…

Я вздохнула. Ключ у меня, разумеется, был, как же без него. Ругать сына я не стала – он как-то уловил мое тайное желание, за такое не ругают.

«Скорая» примчалась довольно быстро, деду сделали уколы и увезли его. Правда, пронести носилки с дедом по нашей квартирешке оказалось сложно, когда Валера затевал перепланировку, о носилках он как-то не подумал. Мне стало стыдно перед мужчинами в белых халатах – стыдно за то, что мой муж, умный, добрый, любимый, за всю свою жизнь не накопит денег на хорошую квартиру. Мы живем, не считая копеек, но даже две недели всей семьей в Турции – порядочная дыра в нашем бюджете. А ведь моя зарплата по здешним понятиям – очень даже неплохая для женщины.

Стыд перерос в злость, но злиться на себя и Валеру я не могла.

Мы не виноваты.

Мы не виноваты, но что же делать с этой злостью? Куда ее девать?

Я не могу срывать злость на своем ребенке. И на муже не могу. А она есть. Если бы я опоздала на полчаса!..

Я просто слышала тихие шаги уходящей смерти. Слышала!

И видела своего нерожденного ребенка. Девочку. Я очень хотела девочку.

Потом я проверила Лешкины уроки, уложила его и долго сидела с ним, беседуя о его мужских делах. Я не хотела оставаться одна.

Приехал Валера, узнал новости, помрачнел. Я могла бы поклясться, что думали мы об одном: деду восемьдесят два года…

В постели он ко мне даже не прикоснулся. Вот и хорошо, что не прикоснулся – я могла сорваться в истерику. Однако носить в себе истерику вечно я не могла. Следовало на кого-то выплеснуть злость. Не на девочек из салона – они, со всеми их затеями и недоразумениями, меня совершенно не раздражали.

Диана. Диана и ее бестолковая матушка. Вот!

Я должна была рассказать Диане правду о Станиславе! Расскажу – и мне полегчает. Но, поскольку она мне не поверит, нужны серьезные подробности и даже свидетели. Вот!

Пусть знает, что этот сукин сын ее мизинца не стоил. Сперва, конечно, будет потрясение. Сперва закричит, что я вру. Потом сама спасибо скажет.

Пусть поймет, какой она была дурой. Вот!

Я бы еще чего-нибудь придумала, но вдруг успокоилась и заснула.

Утром, занимаясь в салоне бытовухой – дала наконец объявление, что требуется вменяемая уборщица, – я составляла план действий. Незнакомая мне Аринка, которая опознала Станислава… Надо попросить Машу устроить встречу с ней. Но тут палка о двух концах. Скорее всего, у Аринки на лбу написано, что личная жизнь кипит и бурлит. Диана может такой свидетельнице просто не поверить. Она же у нас вдобавок ревнивая – вообразит, что у Аринки со Станиславом что-то было. Но познакомиться и узнать подробности все же надо.

Марина Александровна?

Да, моя бывшая классная имела очень достойный и внушающий доверие вид. Только как их свести? Старушка очень редко выходит из дома. А затащить безумную Диану к ней в гости – тот еще квест.

Все же я позвонила Марине Александровне. И у меня хватило ума рассказать, что подруга попала в беду, грозится самоубийством. В сущности, единственным лживым словом в этой истории было «подруга».

– Я поняла. Приезжай, что-нибудь придумаем, – ответила Марина Александровна.

* * *