Иржик Рыболов, или Рыцарь Серебряной пряжки

В казне!.. Нет!.. Денег!.. Ни на пышную охоту, где он собирался блистать этой осенью. Ни на бал в честь его, графских, именин, а ведь на бал должно было съехаться столько влиятельных и нужных людей! Ни на оплату счетов портных и ювелиров – кто ж не знает, модные портные и ювелиры не любят работать за обещание когда-нибудь заплатить. Платить им надо сейчас, иначе придётся появиться при дворе императора в старых, всеми сто раз виденных камзолах, с уже примелькавшимися перстнями на пальцах, а это всё равно, что вслух объявить о своей нищете. Нет, это невозможно! Это никак невозможно! А подарки тому же императору и его супруге? А милые сувенирчики для милой Агнешки? Неужели Штутц такой тугодум и не понимает, что без этих милых сувенирчиков кроткая и восхитительная Агнесс и в сторону его не поглядит и лопнут как мыльные пузыри радужные мечты о её приданном? А статус! Нищий – это никто! Придворная шушера будет усмехаться ему прямо в лицо!..

Несчастный Штутц не смел открыть рот в своё оправдение и только всё глубже втягивал голову в плечи и старался не дышать. Наконец господин и повелитель внезапно замолчал, перестал метаться по кабинету и уставился на него, выпучив глаза.

– Я… – голос секретаря задрожал и прервался.

– Что “я”, что “я”?

– Я обыскал всё графство, но увы, алхимика найти не смог. – он ещё глубже втянул голову, хотя, казалось, глубже уже некуда. – Но… – поспешил сразу же добавить бедняга, чтобы упредить очередной приступ господского гнева. – Но я нашёл кое-кого, кто готов открыть Вашему Сиятельству некие важные сведения.

– И что этот «кое-кто» хочет получить за свою, кхм… информацию?

– Этого он мне говорить не захотел.

– Когда ты можешь его привести?

– Он здесь, за дверью.

– Так зови его, чего ты ждёшь!

В кабинет вошёл невысокий человек неопределённого возраста в чёрном камзоле без единого украшения. Какой формы был его нос, каков был цвет волос и глаз, уловить, а уж тем более запомнить, было невозможно. Незнакомец кивнул на секретаря, и, подчиняясь этому кивку и мановению графской руки, верный слуга вымелся за дверь, он даже не задержался у замочной скважины. Чувство самосохранения оказалось сильнее любопытства.

Граф сел за стол и уставился на гостя:

– Ну?!

В ответ ни “Вашей светлости”, ни поклонов. Гость, не дожидаясь приглашения, подвинул другое кресло и уселся напротив хозяина.

– Вы искали алхимика?

– Можно и так сказать.

– Вы искали того, кто умеет делать из олова и свинца совсем иной металл?

– Допустим. Вы хотите сказать, что Вы и есть этот человек?

– Нет Но я знаю именно такого.

– Имя? Адрес?

– Не спешите, Ваше сиятельство, имя я назову, но сначала надо....

– Договориться о цене? Я хорошо заплачу.

– Я не ищу денег. Должностей я тоже не ищу.

– Чего же Вы хотите?

– Тот, кто Вам так нужен, будет от всего отказываться. Чтобы он согласился Вам помогать, на него надо будет поднажать. Сильно поднажать. И вот пока он будет у Вас, скажем так – в гостях, я погощу в его доме.

– То-есть, в его доме есть некое сокровище, и Вы, в отсутствие хозяина…

– В этом доме есть библиотека. Стар-ринные, р-редкие, р-редчайшие книги. Мне нужно сделать кое-какие выписки из этих книг.

– Всего-то? И ради этого?..

– Р-ради этого можно многим пожер-ртвовать.

– И многими?..

– Мы др-руг-др-руга понимаем.

– Хорошо. Но сначала я прикажу провести в этом доме тщательный обыск.

– Это как Вашему сиятельству будет угодно. Но очень прошу – пусть Ваши люди действуют аккур-ратно.

– Имя.

– Йозеф.

– Вы издеваетесь?

– Аптекар-рь Йозеф из Гр-радубец.

Незнакомец резко встал, коротко поклонился и, не дожидаясь ответа графа, вышел.

Иржик быстро освоился в аптеке. Всё здесь было ему по нраву. Он никогда не думал, что учёба может доставить не меньше удовольствия, чем игра, что заворачивать пилюли в тонкую бумагу ничуть не скучнее, чем копать червей для рыбалки, что латынь – это не тарабарщина, а красивый язык, и, чтобы его выучить, не надо колдовать, а надо лишь немножко напрячь свою память. Он и сам удивлялся, как быстро научился различать по виду и запаху различные снадобья. Всего несколько дней учёбы, и вот уже тончайшей настройки весы, на которые и дунуть боязно, послушно и чётко работают в его руках.

Попугай уже три ночи не прилетал, и принцесса перестала сниться и звать куда-то нежным картавым голоском.

За эти дни, а вернее вечера, Иржик с Берджиком облазили весь дом от чердака до кухонного подвала, где хранились бочонки с маслом, свиные окорока и вилки капусты. Правда в сухом подвале, специально оборудованном для хранения лекарственных компонентов – это красивое слово так нравилось Иржику! – побывать им не удалось, ключ от него был только у мастера Иозефа.

Как-то Берджик повёл друга в дальнюю нежилую часть дома, где они еще до сих пор не были. В пыльном и заброшенном зале на стенах висели три больших портрета, написанных настоящим художником. Таким портретам место в парадной гостиной, а не где-то в угловом крыле, куда ни хозяева ни гости не забредают..