Исчезающая лестница

– Лаймов я не нашел, – сказал он, – зато купил на обед мяса…

Он вошел на кухню и удивленно уставился на нее.

– Ой! – сказал он. – Прости. Привет.

– Хантер! – крикнула ему Фентон.

– Чего?

– Налей Стиви кока-колы.

Хантер, несколько озадаченный, глупо улыбнулся и кивнул на банку колы, которую девушка держала в руке.

– Извини, – сказал он, – здесь что-то вроде беспорядка. Вы… работаете?

– Твоя тетя читает отчет о моей работе.

– Вот оно что. Круто.

Хантер посмотрел по сторонам, будто извиняясь за вторжение в собственный дом. В нем присутствовало что-то от солнца. Светлые волосы. Слишком короткая стрижка, наверное, дешевая и быстрая, может быть, даже сделанная в домашних условиях. Редкие веснушки делали его моложе, чем он был на самом деле.

– Ну и как там, в Эллингэмской академии? – спросил он, садясь.

– Жизнь бьет ключом, – ответила она, – там действительно здорово. Супер.

– Как ты туда попала?

– Просто написала, до какой степени это дело стало для меня навязчивой идеей, – сказала она. – Не думала, что меня возьмут. Но, видать, кому-то приглянулась.

– Мне кажется, в тебе что-то есть, – произнес Хантер. – По правде говоря, я тоже им писал. Но письма из Хогвардса так и не получил.

До Стиви впервые дошло, что для тех, кто стремился попасть в школу и погрузиться в ее магию, такие, как она, входили в круг избранных. Ей могли завидовать. Девушку охватило странное ощущение, стало немного неловко, она хотела сказать что-нибудь, чтобы Хантер почувствовал себя лучше, но понимала, что в подобной ситуации любые слова прозвучат высокомерно и снисходительно.

– Ничего страшного, – произнес Хантер, – я не стал упорствовать и предпринимать что-то еще. Просто знал об академии благодаря тетке и сделал попытку.

Он неловко улыбнулся и оглядел кухню, будто смутившись от того, что сам же и сказал.

– Я до сих пор считаю, что меня взяли по ошибке, – произнесла Стиви.

– Наверное, так все говорят.

– Нет, не все, – ответила она, – но я говорю. Все должно быть по-честному. Моя подруга Джанелль – гений, мой друг Нейт – писатель. Там каждый что-то да представляет собой.

– В том числе и ты, – добавил он.

– Мне нравятся преступления, – сказала она.

– А кому они не нравятся? – с улыбкой возразил Хантер.

– Очень и очень многим.

– Только дуракам, – сказал он.

Стиви улыбнулась.

– Хорошая работа, – в дверном проеме выросла Фентон, – ты сделала все намного быстрее, чем я ожидала. Моим сверхленивым аспирантам на это потребовался бы целый семестр. Пойдем.

Хантер самую малость скривился, Стиви встала и прошла за Фентон в ее кабинет. Переступив порог, доктор заперла двустворчатую дверь, села и оглядела Стиви с головы до ног.

– Ты девочка серьезная, – сказала она, – мне это нравится. Я думала, мы лишь напрасно потеряем время, но теперь вижу, что все в порядке. Возможно, что нам на пару действительно удастся проделать настоящую работу.

«На что же я только что потратила целую неделю, как не на настоящую работу?» – подумала Стиви.

– Правило первое, – сказала Фентон, показав на стену с коробками документов, – ничего не выкладывать в Интернет. Стоит выложить что-то в Сеть, как оно тут же теряет свою ценность и больше тебе не принадлежит.

Доктор вытащила из-за уха сигарету, взяла со стола зажигалку и прикурила.

– Полагаю, ты читала протокол заседания суда над Ворачеком?

– Естественно, – ответила Стиви.

Это было первое, что делал каждый, проявивший интерес к делу Эллингэма. Фентон взяла сшитый экземпляр протокола, по виду напоминавший сотню листочков для заметок, к многим из которых были приклеены цветные закладки. Потом лизнула палец и открыла его на странице, помеченной голубым.

– Вот, – сказала она, – прочти то, что подчеркнуто.

Это были свидетельские показания Мэрион Нельсон, старшей воспитательницы «Минервы». Многие строки Фентон подчеркнула.

ОБВИНИТЕЛЬ: Мисс Нельсон, вы можете нам сказать, когда впервые поняли, что Долорес Эпштейн пропала?

МЭРИОН НЕЛЬСОН: Вечером, сразу после девяти.

ОБВИНИТЕЛЬ: В девять вечера? По-вашему, в это время юной девочке поздно где-то гулять?