Исчезающая лестница

– Они не могут с вами так поступить, – повторила она.

– Я здесь ни при чем. Но если ты собралась что-то делать, то пообещай подумать о себе и сделать, как я сказал. Брось и больше не возвращайся.

Стиви почувствовала, что ей на глаза навернулись обжигающие слезы. Порой тому виной был ветер. Но только не сейчас.

– Обещаешь? – спросил он.

– Да, – ответила она, – обещаю.

Он кивнул, повернулся и зашагал в сторону Гранд-Хауса. В мозгу у Стиви по-прежнему тикала мысль. Деньги и увольнение Ларри сошлись воедино.

– Подождите, – окликнула она его, – я хочу попросить вас об одной услуге. Вы не могли бы меня подвезти?

30 октября 1938 года, 1 час дня

По правде говоря, смешно, что ответом оказалась загадка.

Альберт Эллингэм сидел в своем кабинете, прислушиваясь к тиканью зеленых мраморных часов, стоявших на каминной полке. Когда-то они принадлежали Марии-Терезе-Луизе, принцессе де Ламбаль, которая, по некоторым утверждениям, получила их в подарок от дражайшей подруги – королевы Марии-Антуанетты. Часы были просто чудесные, сделанные из темно-зеленого шведского мрамора с золотистыми прожилками. Если и той, что их подарила, и той, что ими потом владела, Французская революция отрубила головы, сами часы не только выжили, но и продолжали прекрасно отмерять время. Он купил их в Швейцарии, примерно в то время, когда родилась Элис. Торговец антиквариатом поведал Альберту Эллингэму историю часов, рассказал, как некоторые личные вещи принцессы вывезли из ее дома до того, как в него ворвались простолюдины, и как набитые произведениями искусства экипажи пересекали швейцарскую границу в то время, когда умирала французская знать. Рассказал несколько сказок о крови и головах, насаженных на пики, равно как и об удивительном мастерстве часовщика.

Альберт Эллингэм выложил за них целое состояние. Ему было приятно на них смотреть – такие надежные, обладающие столь богатой историей, отливающие зеленью сосны.

Стена с застекленными до пола дверьми, ведущими во внутренний дворик и дальше в сад, была плотно зашторена. Альберт не раздвигал штор с того самого момента, как приказал осушить озеро. Вид этой дыры в земле, так напоминавшей собой могилу, был ему невыносим. Однако сегодня он все же откинул их в стороны, и представшая взору картина щедро вознаградила его за смелость. Вермонтское небо сияло особенно чистой синевой, окрестные деревья окрасились в золотистые и красные тона. Прекрасным осенним дням вскоре придет конец, и в горы заявится снег. Таких, как сегодня, осталось совсем немного.

Именно сегодня все и должно произойти.

Надо многое сделать. На столе его ждало несколько дел, и каждое требовало уделить ему внимание: кипа юридических документов, бланк телеграммы «Вестерн Юнион», томик избранных рассказов о Шерлоке Холмсе и катушка проволоки.

Сначала документы. Один из них, напечатанный совсем недавно на специальной актовой бумаге, он взял в руки, прочел и нашел касавшийся его пункт:

В дополнение к другому завещанному имуществу десять миллионов долларов передается в доверительное управление трасту в интересах моей дочери, Элис Мадлен Эллингэм.

Если же моей дочери больше нет в живых, эту сумму получит тот, кто обнаружит ее бренные останки – будь то один человек, группа лиц или организация, – если, разумеется, не будет причастен к ее исчезновению. Если к девятнадцатому дню рождения Элис так и не будет найдена, эти средства отойдут Эллингэмской академии, чтобы совет директоров пользовался ими по своему усмотрению.

С этим пунктом закончили накануне, и Роберт Макензи отнюдь ему не обрадовался. Он принес документ от юриста, сел напротив Альберта и посмотрел на него в упор.

– В чем дело, Макензи? – наконец был вынужден сказать тот. – Выкладывай, что тебя беспокоит.

– Мне это не нравится. И вам хорошо известно, почему.

– Да, известно.

– Сюда как саранча со всего мира слетятся аферисты любых типов и мастей, – продолжал Макензи, – и ждать себя точно не заставят.

– Один из этих аферистов может знать, где моя дочь, – возразил ему Альберт Эллингэм.

– А вот это вряд ли. Да и, потом, откуда вы узнаете, какой именно?

– Дело в том, что мне известно об Элис нечто такое, чего больше не знает никто, – ответил Эллингэм, – так что выяснить правду я смогу.

Макензи откинулся в кресле и вздохнул.

– Ты думаешь, я старый идиот, – сказал Альберт Эллингэм.

– Во-первых, не старый, а во-вторых, не идиот. Вы отец, попавший в беду, и чрезвычайно богатый человек. Очень многим захочется вами попользоваться.

– Я справлялся и не с такими проблемами, Роберт.

– Знаю…

– Ты стараешься меня защитить потому, что всегда отстаивал мои интересы и хотел как лучше. Но это мои деньги, и распоряжаться ими я буду, как считаю нужным. А нужно как раз поступить так. Ты должен будешь написать официальное заявление, я на той неделе опубликую его в газете, а потом несколько раз повторю.