Исчезающая в бездне

– Мне оставалось только включить эхопорт и синхронизировать его с тобой, незадолго до полудня. – Я бросил взгляд на Темпесту. Интересно, она поняла, что я оживил ее сестру, когда она находилась рядом со мной? – Мое сердцебиение запустило твое уснувшее сердце, как бы пустив электрический разряд через эхопорт. После того, как твое сердце снова забилось, у нас стал один пульс на двоих и одинаковый сердечный ритм. – Сказав это, я указал на один из голубых кружков на экране эхопорта. – Он нужен не только для того, чтобы следить за оставшимся временем – он также является датчиком, синхронизирующим наши сердца. Ты используешь мое сердце в качестве аппарата искусственного кровообращения, заставляющего твою кровь бежать по венам. – Тут я постучал по второму кругу.

Элизия положила руку на сердце.

– Из-за того, что у нас один пульс, все, что происходит с Элизией, происходит со мной, – пояснил я. – Вот почему, когда она упала в обморок, я тоже потерял сознание. В конце отпущенных тебе двадцати четырех часов эта связь будет прервана, после чего смотритель продолжит жить, а оживший умрет.

– Каким образом эта связь будет прервана? – спросила Темпеста.

– За счет прекращения синхронизации сердцебиения, – ответил я. – Получается, что Палиндромена сама останавливает сердца пациентов.

Темпеста ахнула.

– Вы убиваете их?

Я сложил руки на груди. Кажется, она ничего не поняла.

– Если не сделать этого по прошествии двадцати четырех часов, один из нас в любом случае умрет.

– Один из вас? – Темпеста прищурилась. – Ты хотел сказать, пациент? Элизия?

– Может, да, а может, нет. Нет никаких гарантий. Ближе к концу этого срока наши сердца начнут борьбу за жизнь, пока одно из них не одержит победу. – Я старался не смотреть на Элизию. Все это время она молчала. Интересно, о чем она думала. Быть может, о том, что такой риск оправдан? Ведь получалось, что у нее был шанс остаться в живых, несмотря на то, что он составлял всего пятьдесят процентов. Наверное, не стоило раскрывать ей эту тайну?

– Выходит, двадцать четыре часа – это чья-то выдумка? – требовала ответа Темпеста, ее щеки покраснели, а глаза грозно сверкали. – Моя сестра сможет жить дальше?

– Нет. Когда два сердца связаны между собой, это дает им дополнительную нагрузку, из-за которой одно из них может не выдержать и остановиться. Палиндромена ввела правило двадцати четырех часов, чтобы убедиться в том, что выживет именно смотритель, а пациент вернется в прежнее состояние.

– То есть умрет! – насмешливо сказала Темпеста. – Так вот почему никому нельзя покидать станцию. Теперь понятно, зачем ты нас преследовал. Не потому, что переживаешь за друга или не хочешь лишиться работы, ты просто хотел спасти себя! Тебе нужно вернуть Элизию на Палиндромену, чтобы убедиться, что умрет она, а не ты!

– Я не хочу умирать, – ответил я. – Что в этом плохого?

Она хмыкнула, ничего не сказав.

– Почему именно двадцать четыре часа? – тихо спросила Элизия. – Разве нельзя прожить в связке дольше?

– Это связано с так называемыми циркадными, или суточными, ритмами нашего тела, – ответил я. – Каждые двадцать четыре часа в нем происходит перезагрузка, которая может прервать связь и остановить искусственно запущенное кровообращение.

– Что произойдет после завершения этого времени? – спросила Элизия, не поднимая на меня своих зеленых глаз. – Если не разорвать эту связь?

– Один из нас мгновенно умрет.

Элизия отстранилась от меня, закрыв рукой рот.

– Я не хочу, чтобы ты умирал.

Спасибо тем, кто смотрит за нами – богам или кому-то еще. Оказывается, у этой девушки есть совесть.

Темпеста повернулась к сестре.

– Что ты предлагаешь?

– Я не смогу стать причиной его смерти, Темпе! – ответила она. – Не имеет смысла так рисковать.

– Почему кто-то непременно должен умереть? – сказала Темпеста, зажмурившись. – Я не хочу, чтобы ты умирала, раз у нас есть возможность остаться вместе.

Я прекрасно понимал, как ей больно. Теперь она узнала, что у сестры есть шанс вернуться к нормальной жизни, чтобы они снова стали семьей, навсегда.

– Я не смогу его убить! – прошептала Элизия. – Я не стану брать на душу такой грех. Раз я уже умерла, будет справедливо, если я отдам свою жизнь ради того, чтобы спасти его.

– Разве ты не хочешь жить?! – спросила Темпеста дрожащим голосом, стараясь не смотреть на меня.

– Конечно, хочу! – ответила Элизия. – Но мы обе понимаем, что мы не можем заставить кого-то умереть ради того, чтобы быть вместе.

Темпеста с трудом сдерживала рыдания. Ситуация была неразрешимой.

– Я не хочу тебя отпускать! – сказала она. – Я не могу снова пережить все это! Не хочу, чтобы это повторилось, никогда.