Исчезающая ведьма (ЛП)

Мальчик указал на распахнутую дверь хижины.

Подбежал Ханкин, и Гюнтер всучил ему ребёнка.

— Оставайся здесь, присмотри за своим братишкой.

Скрепя сердце, Гюнтер поплёлся к дверям и замер на пороге. На мгновение он подумал, что ошибся домом. Стол и стулья, составлявшие интерьер крошечной комнаты, исчезли. Полки, где Нони держала целый ассортимент деревянных блюд, кубков, банок и коробочек, опустели. Единственное, что осталось — пара соломенных матрасов с одеялами на двух кроватях, стоящих у стен, да один единственный горшок.

Рози сидела на полу, прислонившись к грубой шершавой стене. Она никак не отреагировала на появление отца.

— Кости Господни, что здесь случилось?

Она не шелохнулась и даже не взглянула на него.

Он наклонился и сжал её плечо.

— Дочка, скажи, кто это сделал?

Рози поднялась на ноги, в её глазах блестели слёзы.

— Это всё я. Это моя ошибка. Так думает мама и Ханкин, и ты тоже. Коз увели, маминых коз. Надо было дать им тогда поговорить со мной. Не стоило меня прятать. Теперь вы считаете, что это я во всём виновата!

Гюнтер протянул руку, пытаясь её успокоить.

— Рози? Зачем…

Но она оттолкнула его и выбежала вон. Гюнтер бросился было за ней, но она так неслась вдоль берега реки, словно пыталась перегнать собственную тень.

Гюнтер схватил Нони за руку, прекратив безумную стирку, и поднял её на ноги.

— На наш дом напали? Нас ограбили? — Он тряхнул её. — Нони, ради Бога, скажи мне.

Она вырвалась из его объятий и устремила взгляд в сторону Линкольна, на роскошный собор и возвышающийся над ним замок на вершине холма. Когда она, наконец, заговорила, её голос был ровным и холодным, словно болотная топь.

— Люди короля приехали за долгом по подушному налогу. Сказали, что жители Эссекса отказались платить, поэтому они решили взыскать с нас долг, прежде чем мы вздумаем пойти по их стопам. Королю нужны деньги, так они это объяснили.

— Но я же сказал им, что заплачу. Это был лишь вопрос времени, — воскликнул Гюнтер.

Но Нони продолжала бубнить, словно обращаясь к собеседнику-невидимке.

— Сказали, что у них приказ конфисковать имущество, равное стоимости долга, плюс штраф за просрочку.

Гюнтер издал протяжный стон.

— Но они забрали всё. Это стоит гораздо больше, чем мы должны.

— Долг, так они сказали. Им якобы придётся всё это продать, чтобы хоть что-то выручить. Они сказали, что у нас одно старьё, а торговые лавки сейчас забиты подобным барахлом, поэтому придётся вдвое снизить цену. Они говорили, что оставят нам лишь самое необходимое, так вот… Горшок да пара коек для сна, вот и всё, что вам нужно для жизни, вот что они сказали… Фонарь, они даже фонарь забрали. Как теперь я буду встречать тебя у дома? Как…

Она разрыдалась.

Гюнтер ударил кулаком в открытую ладонь.

— Грязные жалкие трусы! Они знали, что в это время все мужчины разъедутся по делам, а дома останутся лишь слабые женщины. — Он до боли стиснул зубы. — Во всём виноват этот посланник из Эссекса. Надо было утопить ублюдка, пока он был в моих руках, не дать ему добрался до Линкольна живым. Если бы они не пронюхали про восстание в Эссексе…

— Если бы, Гюнтер, если бы! — огрызнувшись, повторила Нони и залилась слезами. — Какой прок от наших желаний? Неважно, какой ценой мы всё это наживаем, раз они могут лишить нас всего по щелчку пальцев. И мы не сможем их остановить. Какой толк начинать всё сызнова?

Ярость и волнение отобразились на лице Ханкина.

— Тот человек из Эссекса сказал, что люди восстают целыми толпами и изгоняют приставов из деревень. Я слышал, как один человек на набережной рассказывал, что они заставляют лордов и монастыри платить им выкуп, угрожая разрушить и сжечь их дома. Мы должны последовать их примеру. Надо поступить так с шерифом, спалить его дом, чтобы знал, каково это — всё потерять.

— И закончить свои дни на виселице! — воскликнула Нони. — Тебе не кажется, что я и так уже достаточно потеряла? Думаешь, Рози и Коль спят и видят, как их брат болтается в петле? Ты и впрямь думаешь, что это выход из положения?

— В Эссексе никого не повесили, — мрачно сказал Ханкин. — И в Кенте тоже. Тот человек рассказывал. Он говорил, что никто не смеет становиться у них на пути. Может, все англичане поднимутся и откажутся платить подушную подать.

— Не здесь, не в наших краях, — горько произнесла Нони.

— Потому как они не знают, что не одиноки, — возразил Ханкин. — Но если бы кто-то привёл восставших в наши края, то в Линкольне они бы нашли множество сторонников, и все местные бы к ним присоединились. Я знаю, так вскоре и будет. Слышал разговоры на набережной, все ненавидят эту подушную подать. — Ханкин взволнованно обернулся к Гюнтеру. — Мы могли бы пойти туда, папа, ты и я. Мы разыскали бы их и привели в Линкольн, чтобы помогли нам.

Нони схватила мальчишку за плечи и яростно встряхнула.

— Глупый головастик, у тебя совсем мозг усох? Думаешь, я хоть на миг позволю сыну присоединиться к обезумевшей толпе, что рыщет по деревням, словно французская армия, занимаясь поджогами, грабежами и Бог весть чем?

Ханкин вырвался из материнских объятий со слезами ярости на глазах.