Исчезающая ведьма

Губы Кэтлин скривились в полуулыбке, словно у учительницы, поощряющей нерадивого ребёнка, которому только что удалось сложить два плюс два.

— В этом мире у женщины есть только два способа пробиться. Она может внушить мужчине страсть, но разве это жизнь — постоянно раздвигать перед ним ноги, чувствуя, как твоё лицо и сердце увядают без истинных чувств? Куда лучше, влюбить в себя мужчину, заставив его бросить к твоим ногам всё, чем он владеет. Если главный мой изъян в том, что я родилась женщиной, ты же не будешь винить меня за то, что я обратила эту слабость себе на пользу, расставляя ловушки мужчинам достаточно могущественным, чтобы раздавить меня одним пальцем. Это как игра в шахматы, и меня забавляет смотреть, как исчезают с доски фигуры, и осознание того, что я контролирую каждую клетку.

Руки Роберта сжались в кулаки.

— Посмотрим, драгоценная жёнушка, как тебя позабавит эта игра, когда я обвиню тебя в супружеской измене и...

— Но ты этого не сделаешь, Роберт. Ты всегда был высокомерным, самовлюблённым ослом. Я лишь использовала то оружие, что ты сам вложил мне в руки. Раздутое самомнение не позволит тебе обвинить меня в прелюбодеянии. Ты ведь не хочешь, чтобы весь Линкольн шептался о том, как мастер гильдии купцов оказался таким остолопом, что взял в дом любовника собственной жены, да ещё назначил его своим управляющим.

Роберт заворожённо смотрел, как сокращаются мышцы её лилейно-белой хрупкой шеи, изрыгая насмешки в его адрес. Он представлял, как его пальцы смыкаются, перекрывая этот поток лживых упрёков. Каждой клеточкой своего тела он желал ей смерти, хотел увидеть страх в её стекленеющих глазах, когда она бездыханной упадёт на выжженную траву. Он приблизился, протягивая руки к её горлу. Но Кэтлин и бровью не повела. Встретив её торжествующий взгляд, Роберт понял, что её не сломить, даже ударив наотмашь.

В мгновение ока Роберт выхватил меч, приставив острие клинка к горлу Эдварда.

— Брось сумку и кинжал наземь, а ты — верни мне своё обручальное кольцо.

Ему доставляло удовольствие видеть оторопь на их лицах. Они медлили. Роберт занёс клинок и полоснул им по щеке Эдварда. На лице остался тонкий кровавый след. Эдвард вскрикнул, зажав рану ладонью, и посмотрел на алые пятна крови на своих пальцах, словно не веря собственным глазам.

— Ваши кошельки! — повторил Роберт.

Они поспешно отстегнули от ремней кошельки. Кэтлин сдёрнула с пальца кольцо и бросила его на траву, насторожённо глядя на Роберта. Тот схватил трофеи, от ярости даже не почувствовав боли в спине. Он подошёл к тому месту, где паслась лошадь Кэтлин, мирно пощипывая траву и, убрав меч в ножны, затолкал кошельки и кольцо в седельную сумку. Затем отвязал поводья.

— У вас двоих есть время до закрытия ворот, чтобы покинуть город. Ты ничего не возьмёшь с собой, даже собственную дочь. Она останется со мной. Не хочу, чтобы ты замарала это милое невинное создание своей грязью. Ты покинешь Линкольн и будешь ещё благодарна мне за то, что тебя не выволокли отсюда, привязав к конскому хвосту. На рассвете я отправлюсь к шерифу Томасу и заявлю, что вы отравили мою бедную жену и пытались извести меня. Я объявлю вас двоих вне закона, как преступников, и прослежу, чтобы каждый человек в Англии посчитал за счастье избавить этот мир от вашего присутствия. Надеюсь, что уже этой ночью вы будете далеко от Линкольна, иначе вас вернут сюда в цепях.

Глава 73

Чтобы вычислить ведьму, тайно загоните гвоздь в след подозреваемой. Повинные в колдовстве непременно вернутся на это место, чтобы вытащить гвоздь, а невиновные продолжат путь как ни в чём ни бывало.

Госпожа Кэтлин

— Он не шутит! — произнёс Эдвард, наблюдая, как Роберт верхом на лошади исчезает в воротах замка. — Что ты собираешься предпринять?

— Ты его слышал, — ответила я. — Он не пойдёт к Томасу до утра. Роберт жаждет отмщения, но скорее блефует, пытаясь обратить нас в бегство. Не в его интересах возвращать нас в Линкольн в цепях. Даже сейчас он думает, что станет с его драгоценной репутацией, если дело дойдёт до суда. Вряд ли он хочет, чтобы каждая собака в Линкольне знала, какой он олух и рогоносец.

Эдвард так сжал кулаки, что побелели костяшки пальцев.

— Я не собираюсь просить милостыню вдоль дорог. И нам нужна Леония. Без неё у нас нет никаких шансов получить деньги и земли Уоррика. Всё записано на неё. А если он пойдёт к шерифу и объявит нас вне закона, мы потеряем землю в любом случае. — Он в ярости ударил кулаком в ствол ближайшего дерева. — Я бы с удовольствием сварил этого ублюдочного ханжу в чане с мочой на его сукновальне.

Я прикрыла его рот своей ладонью.