Исчезающая земля

— Брат с матерью этого не понимают. Лилю никто не похищал. Она сбежала. Кто в здравом уме захочет жить с Денисом? Эти его постоянные небылицы… Вот так слушаешь, слушаешь, а нормально и пообщаться не с кем. На ее месте любая бы сбежала.

Минуту спустя Анфиса попросила:

— Выпей, — а сама взяла чайник со стола и долила в Наташину чашку.

Гостья посмотрела на хозяйку с благодарностью:

— Ты меня понимаешь.

Анфиса тронула Наташино запястье. У нее теплая мягкая кожа. Между ними блестел серебристый чайник. Дружеское прикосновение уняло злость.

— Тяжело, наверное, с инвалидом в семье, — посочувствовала Анфиса. — Какая у Дениса категория? Вторая?

Наташа открыла рот. Потом покачала головой:

— Нет, Денис не… У него нет категории. — Она смутилась. Анфиса была уверена, что Денис подпадает под определенную категорию инвалидности, что получает пособие. Что он болен. — Он не инвалид.

— Ой, мне показалось… Ты же сказала, что он не может работать.

— Может. Сейчас у него есть работа.

— Разве ты не так сказала? Что с ним что-то не так?

— Не надо, — попросила Наташа. — С ним все в порядке. Просто он странный. Вот и все.

— Да уж куда там странный. — Соседка все еще держала Наташу за запястье. — Ты же сама говоришь, с ним тяжело жить, да? На месте твоей сестры любая бы сбежала, так?

Вот Анфисина рука. Держит ее. Да, Наташа все это говорила, но из уст Анфисы те же слова звучали чудовищно. Брат с сестрой получались какими-то карикатурными. Да она даже не представляет себе. Воспоминание возникло, как рвотный позыв, — нет, не образ Лили, умницы и красавицы, а лица сельских соседок, сплетничавших об исчезновении девушки. Потом эти же соседки обнимали Наташу и детей, терлись влажными лицами о ее щеку, хвалили ее дом и семью. Скрывали осуждение.

Наташа отняла руки. Довольно чая.

— Я пойду.

— Да ну, брось!

— Я и так засиделась. Меня ждут дома.

Анфиса посмотрела с упреком и сказала:

— Ну-ну.

Хотя Наташа и понимала, что так вышло по ее вине — она сама сбежала из квартиры, чтобы пожаловаться соседке, сама дала повод осуждать своих родных, — снести Анфисин молчаливый упрек не могла. Соседка совсем не похожа на Лилю. Она намного старше. Скулы, щеки и брови блестят от хайлайтера. Будто приманка для грустного собеседника: манит напиться и рассказать всю подноготную.

Хозяйка проводила гостью до двери.

— Я не хотела тебя обидеть.

Наташа надела сапоги.

— Я не обиделась. Просто они уедут через три дня. Мне нужно больше бывать с ними, пока могу. — Она надела пальто и шапку и посмотрела на соседку. — В отличие от тебя, я люблю проводить время с семьей, — сказала она. Анфиса смотрела на нее по-прежнему, хитро и по-кошачьи, и Наташа пожалела, что ей не пришли в голову более хлесткие слова. Хотя нет, лучше бы она просто молчала! Зачем вообще открыла рот? Наташа всегда обо всем жалеет. Сказанные в порыве злости слова — будто пощечины.

На лестничной площадке темно. Солнце скрылось за холмами.

Она ничего не рассказала Анфисе о том, каким Денис был в детстве: как они купались в бассейне, как он кормил Лилю овсянкой с ложечки, как все трое собирали траву и укрощали лошадей за забором в соседнем дворе, как он вымахал в юношу. Тем летом оленеводы сказали, что его помощь им в дальнейшем не понадобится, но он все равно прекрасно справился с работой. По пути домой Наташу обуревало чувство вины. Она не стала застегивать пальто. Еще раз набрала Юрин номер. Автоответчик: «…вне зоны действия сети». Всегда вне зоны действия сети. С Лилей было так же. Сколько раз она пыталась дозвониться до младшей сестры, а слышала в трубке эти слова? Наташа швырнула телефон в сугроб, и тот провалился вглубь. Она тут же бросилась на землю, откопала его, нажала кнопку — работает. Наташа все терла и терла его рукой. Столько дней, столько лет она делала глупости!

Анфиса — не Лиля. Лиля добрая и умная, ей всегда хватало мудрости оставить свое мнение при себе. Живет теперь где-нибудь в Москве или в Питере, а может, в Люксембурге. Наташе нравилось представлять, что сестра обосновалась в Европе, стала элегантной молодой женщиной, может, поступила в институт. Или замуж вышла. Может, у нее уже и свои дети есть.

Наташа убеждала себя в том, что Лиля путешествует по миру, а пальцы коченели от мороза. Когда-нибудь она вернется домой. А пока придется справляться с братом в одиночку, без сестренки, которой можно доверить все секреты.

С Денисом все в порядке, просто он неординарный, не такой, как все. Сейчас у Наташи нет никого, кроме брата, и нужно быть с ним добрее, не отмахиваться от него, ценить то, что он рядом.

Она поднялась на лестничную клетку, достала ключи и услышала голоса. Наташа зашла в квартиру и заглянула в комнату: Лева с Денисом так и остались на диване, и Юлька с ними. Вот они сидят рядком, в укор ей.

Наташа отвернулась и повесила пальто на вешалку. Пальцы болели от холода.

— Где бабуля? — спросила она.

— Пошла к сестре, — ответила Юля.

— Чудесно. — Наташа старалась говорить ласково.

— А мы не захотели пойти с ней и остались.

На кухне Наташа налила себе воды, вернулась в комнату и села в кресло. Лицо у нее полыхало.