Исчезающая земля

Сколько дверей она открыла на пути в этот кабинет? Не помнит. Валентине захотелось вернуться к той медсестре в регистратуре, местной женщине, – та хотя бы смотрела с сочувствием. Интересно, тех мужчин, что ждут внизу, тоже отвели в кабинет на осмотр? Или они все еще сидят в коридоре, сгорбленные, пожелтевшие?

– Я не ослышалась? – спросила Валентина, стуча зубами.

– В палате нужно сохранять стерильность, вы не взяли сорочку. Тут всего несколько метров. Идемте, – врач была непреклонна, она уже двинулась к выходу.

А Валентина – нет.

– Может, я хотя бы…

Врач открыла дверь.

– Можно взять пиджак?

Доктор покачала головой:

– Не время скромничать. Вас ждут в операционной.

Голая Валентина вышла в коридор с красными контейнерами следом за врачом. Если пойти прямо, они попадут в помещение, которое еще совсем недавно пустовало, а сейчас там может быть что угодно. И кто угодно. Нет, они свернули налево, к двойным дверям. Паспорт, деньги, ключи, одежда – Валентина оставила все в кабинете. Она прикрыла грудь рукой, но воздух холодил бедра и ляжки. Врач не обращала внимания.

Валентина держалась изо всех сил. Пройти всего пару метров. Под ногами грязь. Сколько неопрятных тел прошло здесь до нее? Неужели ее знакомые попадали в операционную точно так же: голыми и озябшими? Беспомощными. Даже бабушка умерла с большим достоинством.

Пациентка схватила себя за плечи. Сжала мышцы, остановила эту мысль. Умерла. Нет. Бабушка умерла, но Валентина не умрет, у нее есть работа, семья, неоконченные дела, несделанные звонки. У нее в жизни все правильно, а трагедии случаются с другими.

И все же она идет в операционную. С годами мизинцы на ногах искривились. Мама всегда говорила надевать дома тапочки, чтобы не разносить грязь и не заболеть. Мама предупреждала: холод проникает в тело по ногам. Из-за этого потом женщина не может иметь детей, так говорила мама. Валентина повторяла те же слова Диане, а еще учила не заговаривать с незнакомцами и правильно дружить. Семья превыше всего, повторяла Валентина. Наверное, теперь не стоит волноваться о том, что ногам холодно.

В метре от нее двойные двери. Рядом идет врач и молчит. В коридоре, ведущем в операционную, стоят красные контейнеры. В них… Что в них? Кровь? Марля? Удаленные опухоли? Наверняка органы и всякие ужасы. Валентина опустила взгляд на пол. В лицо ударил густой животный запах, похожий на запах земли, мусора, смерти. Она этого не заслужила. Она не готова. В ужасе пациентка снова посмотрела на контейнеры и представила себе внутренности.

Ноги сами вели ее. Она шла кое-как. Доктор Попков, важная медсестра и эта врач проложили ей путь к этим дверям, поэтому она и идет, убеждая себя в том, что так надо. Вот и конец коридора. Врач положила руки на двери и сказала:

– Валентина Николаевна. – Пациентка подняла глаза. На круглом лице-яблочке появился намек на сочувствие. – Не волнуйтесь, операция пройдет под наркозом.

Она толкнула двери. Валентина увидела группу медиков в перчатках, масках и халатах. Жизнь осталась где-то позади.

– Проходите, – пригласила врач.

Валентина совсем озябла. Запах, стоявший в коридоре, чувствовался на языке: вкус земли, крови.

Через час это закончится, подумала она. Все будет хорошо. Обязательно. Так и должно быть. Мне удалят нарост. Вырежут опухоль, если это рак – удалят с корнем. Валентина убеждала себя, что операция пройдет быстро. Когда все закончится, я никому об этом не расскажу. Ни коллегам, ни следователю, ни мужу, ни дочери. Я снова стану прежней.

Декабрь

Ксюша с юных лет видела, как танцуют народные танцы. Она выросла в Эссо[5], где творческие коллективы давали концерты на каждый местный праздник. Однако сама она захотела заниматься ими, как только в Петропавловск переехала ее двоюродная сестра Алиса. Тут-то Ксюшу и потянуло танцевать. Алиса поступила в тот же университет, в котором Ксюша училась на четвертом курсе. Их матери решили, что девочкам лучше жить вместе: так спокойнее. Сестры сняли квартиру у подножия сопки и перевезли вещи: Ксюшин чемодан чистый, она только что из общежития, а Алисин покрыт слоем пыли после десятичасовой дороги из села.

Состояние чемоданов – не единственное, чем сестры отличались друг от друга. Алисе только исполнилось семнадцать; милое личико, волосы, выкрашенные в черный и ярко-рыжий. Она поступила на филфак, а Ксюша изучала банковское дело. За первую неделю занятий Алиса завела больше знакомств и узнала больше сплетен, чем Ксюша за три года. Иногда Алиса возвращалась домой поздно. Пару раз, не обращая никакого внимания на плакаты с фотографиями пропавших сестер, расклеенные по городу в августе, она и вовсе не приходила ночевать.

– Мне это не нравится, – как-то сказал Руслан.