Исчезни! (СИ)

— Вы ведь старше Джеджуна, так? Зная, каким любопытным и неусидчивым он был, думаю, он изрядно потрепал вам нервы. Это мне стоило бы извиниться, — женщина аккуратно поправила волосы внука, приоткрыв его лоб, мягко огладила по щеке. В ее жесте было столько ласки и любви, что Юнхо стало неудобно нарушать своим присутствием эту семейную встречу. — Ему всегда было скучно со сверстниками, только Джеджуна никогда не замечал, с какой досадой его терпели.

Юнхо смущенно опустил глаза. Терпели? Если бы тогда родители не приехали за мальчишкой, купаться бы ему в сугробе или получить пару оплеух.

— Расскажите, как вы познакомились, — попросила Ким.

Они отошли к окну и расположились на стульях. Юнхо деликатно опустил моменты, когда готов был задушить Дже, зато поведал, в какие горячие споры вступал мелкий и каким дурачком выглядел со своим детским идеалистическим мировоззрением. В свою очередь он узнал, что, потеряв сына и невестку, бабушка и дедушка Кимы все свое терпение и заботу направили на чудом выжившего внука, вложили баснословные деньги в обеспечение ему всем необходимым. И хотя его состояние нельзя было спрогнозировать, они не оставляли надежды на то, что Джеджун когда-нибудь очнется и даже слышать не хотели об отключении его от аппаратуры жизнеобеспечения. Шли годы, все больше друзей и родственников забывали Дже, но это лишь добавляло сил упрямым старикам. Вдвоем они вели бизнес, что открыл их сын, инвестировали исследования в медицине, молились и ждали, когда же их усилия вознаградятся.

Беседу прервал физиотерапевт. Поклонившись посетителям, мужчина попросил их выйти, а сам с помощником занялся пациентом.

— Почему мне никогда не разрешают остаться? — проворчала Нарам, оказавшись в коридоре.

— Думаю, лучше не видеть того, как вашего внука моют и мнут во избежание пролежней.

— Вы правы. Этот позиционный дренаж выглядит жутковато, особенно когда ноги задирают выше головы. А гастростома! Я была в шоке, когда увидела трубку в животе моего Джеджуна!

— Вы неплохо осведомлены.

— Я перелопатила столько литературы, что знаю о коме практически столько, сколько о ней известно вообще! — отмахнулась бабушка Ким. — Ладно, мне пора.

— Я провожу вас.

Вдвоем они спустились на первый этаж. Юнхо помог даме надеть пальто.

— Могу я попросить вас об одолжении? — госпожа Ким обернулась, прежде чем уйти.

— Конечно, все, что в моих силах.

— Нам с мужем необходимо уехать по делам на несколько дней. Вы не могли бы заглядывать к Джеджуну хотя бы на несколько минут каждый день? Ему нужно слышать что-то позитивное, чтобы стимулировать желание выздороветь. Врач сказал, что он вернется к нам, только когда сам захочет.

— Просто поболтать? Это я точно сумею, — улыбнулся Юнхо.

— Была рада познакомиться с вами.

— До свидания.

Утром выпал первый в этом году снег. Юнхо выбрался из автобуса и глубоко вдохнул морозный воздух. Поправив за спиной объемный рюкзак, он поспешил преодолеть оставшиеся семьсот метров до больницы. Город утопал в темноте, солнце еще не встало. Фонари освещали дорожку в парке, неподалеку гудела снегоуборочная машина.

В больнице было тихо — посетители ожидались только через полчаса. Юнхо переоделся в раздевалке и поднялся на третий этаж, прежде чем явиться к заведующему отделением терапии. Дежурная медсестра пропустила его, и через минуту молодой человек уже вошел в нужную ему палату.

— Привет, Дже… я ведь могу так к тебе обращаться? — мельком взглянув на показатели приборов, Чон запустил руки в карманы. Он чувствовал себя странно, разговаривая словно бы со стеной. Раньше ему не приходилось вести такой вот монолог. — Давно не виделись. Ты почти не изменился, только стал чуть повыше… кажется. — Долгое молчание и хаотичное метание мыслей, о чем бы поговорить. — Твоя бабушка очень милая женщина. Ты бы пожалел ее и поскорее очнулся что ли… Я вчера хотел извиниться… Мы не очень ладили… я наорал на тебя, напугал…короче, вел себя, как последний придурок. Знаешь, я тогда и был придурком. Родители разводились… оказалось, что у отца семья на стороне… я окрысился на всех… нет, это нисколько не оправдывает мое поведение. Просто я считал тебя маленьким говнюком, который лез ко мне не в то время и не в том месте.

Юнхо замолчал. Джеджун все так же лежал, машинка размеренно попискивала, шипел насос. Взглянув на часы, Чон попрощался.

— Я должен идти. Загляну после обеда, ладно? Никуда не уходи.

— Классная стрижка, приятель, — Юнхо наклонился и немного взъерошил короткие волосы Джеджуна. — Кажется, с самого утра тобой занималась неизвестная красотка. Вымыла, гладенько побрила где надо, зубы почистила, подстригла. Хм… даже губы косметическим вазелином намазала, блестят-то как. Ты как будто на свидание собрался.

Вытащив из кармана халата тоненький мп3-плеер, Чон убил пару минут на то, чтобы распутать провода наушников.

— Я принес тебе музыку. Помню, ты играл на скрипке, наверное, без ума от этих парней в париках из восемнадцатого века. Я тоже заценил одного, имя не помню… Что-то в этом, конечно, есть, но скучно и убаюкивает. А нам ведь, наоборот, нужно проснуться, так?