Исчезновение. Дочь времени. Поющие пески

– Вы хотите сказать – в Шотландии?

– Да. Евангелие и французский роман. Притом, что он не говорил по-французски.

– Может, его шотландские знакомые тоже не говорили.

– Даже шотландцы, как правило, не знают французского. Однако, если он собирался провести где-то вечер, он не мог бы встретиться с вами в тот день в Париже.

– О, опоздать на день – по такому поводу Билл не стал бы беспокоиться. Он мог бы послать мне телеграмму четвертого.

– Да-а… Хотел бы я понять, зачем Биллу нужно было так тщательно маскироваться?

– Темнить?

– Да. Так войти в роль. Зачем ему понадобилось, чтобы думали, будто он француз?

– Не могу себе представить, чтобы кто-нибудь захотел, чтобы думали, будто он француз, – заявил мистер Каллен. – А что вы надеетесь узнать у этого типа, у Ллойда?

– Я надеюсь, что это Ллойд провожал его на Юстонском вокзале. Помните, они беседовали о Раб-аль-Кали, что для уха старого Йогурта прозвучало – очень типично для него – «Грабь Кэйли».

– Этот Ллойд живет в Лондоне?

– Да. В Челси.

– Хоть бы он был дома.

– Надеюсь, что это так. А теперь, пожалуй, я проведу последний часок с Терли, и если вы в состоянии просто тихо посидеть и подумать над нашей проблемой, тогда потом давайте вместе пойдем в Клюн, и вы познакомитесь с семейством Рэнкин.

– Это было бы замечательно, – заявил Тед. – Я не попрощался с графиней. Я впервые имею дело с графинями. Скажите, а эта графиня типична для вашей аристократии, мистер Грант?

– В том смысле, что обладает всеми чертами людей этого типа – да, действительно типична, – ответил Грант, начиная спускаться к реке.

Он рыбачил, пока поблекший свет не дал ему знать, что наступает вечер, но не поймал ничего. Такой результат не удивил и не обескуражил Гранта. Его мысли витали далеко. Мертвое лицо Билла Кенрика больше не виделось ему в бурлящей воде, но личность Билла Кенрика наполняла все вокруг. Билл Кенрик владел его думами.

Грант забросил удочку в последний раз со вздохом сожаления, но не потому, что сумка его была пуста или что он прощался с Терли, а потому, что он ни на йоту не приблизился к объяснению того, зачем Биллу Кенрику нужна была маскировка.

– Я рад, что мне привелось поглядеть на этот остров, – сказал Тед Каллен, когда они шагали в Клюн. – Он ни капельки не похож на то, каким я себе его представлял.

По его тону Грант заключил, что Тед представлял его себе чем-то вроде Вабара, населенного обезьянами и джиннами.

– Мне бы хотелось, чтобы этому сопутствовали более счастливые обстоятельства, – произнес он. – Вы обязательно должны приехать как-нибудь еще раз и спокойно половить рыбу.

Тед ухмыльнулся немного смущенно и провел рукой по своим взъерошенным волосам.

– О, я думаю, что для меня отпуск – это всегда будет Париж. Или, может, Вена. Когда все свое время проводишь в забытых богом крошечных городишках, тянет к ярким огням.

– Ну в Лондоне яркие огни у нас будут.

– Да. Может, я еще почувствую вкус к Лондону. Лондон – это здорово.

Когда они подошли, на крыльцо вышла Лора и стала говорить:

– Алан, что я слышала, ты… – Но тут заметила его спутника. – О, вы, должно быть, Тед. Пэт говорит, что вы не верите, будто в Терли вообще водится рыба. Здравствуйте. Я так рада, что вы пришли. Заходите, Пэт покажет вам, где умыться, а потом присоединяйтесь к нам и выпьем перед ужином.

Она призвала Пэта, который вертелся поблизости, и передала гостя его попечению, решительно загораживая дорогу кузену. Избавившись от мистера Каллена, она вернулась к тому, что ее заботило.

– Алан, ты же не собираешься уехать завтра утром?

– Но я выздоровел, Лалла, – ответил Грант, думая, что ее тревожит именно это.

– Ну и что? У тебя есть еще неделя отпуска, и Терли нынче такая замечательная, какой не была уже долгие годы. Ты не можешь все бросить только для того, чтобы вытаскивать какого-то молодого человека из ямы, в которую он угодил.

– Тед Каллен никуда не угодил. Я вовсе не донкихотствую, не думай. Я уезжаю завтра, потому что я так хочу.

Он чуть было не добавил: «И не могу этого дождаться», но даже таким близким человеком, как Лора, это могло быть неправильно понято.

– Но мы все так радовались, и дела… – Она прервала сама себя. – Ладно. Что бы я ни сказала, тебя не заставишь изменить решение. Мне следовало бы это знать. Ничто никогда не могло заставить тебя отклониться хотя на волос от линии поведения, которую ты однажды выбрал. Ты всегда был чертовым Джаггернаутом[72].

– Дьявольски страшная метафора, – ответил Грант. – Ты не могла сказать – как пуля, всегда летящая напрямик, или что-нибудь еще, тоже непреклонное, но не такое разрушительное?

Лора дружески и чуть-чуть насмешливо продела руку под локоть Гранта.

– Но ты разрушитель, дорогой. – И когда он попытался протестовать, добавила: – И разрушаешь ты самым милым и самым убийственным способом, какой только можно вообразить. Пойдем выпьем. Мне кажется, тебе это требуется.

Глава одиннадцатая

Даже у непоколебимого Гранта бывали, конечно, минуты неуверенности.