Исчезновение. Дочь времени. Поющие пески

«Рэбская Роза» оказалась сочинением художественным, но по меньшей мере ее было легче держать в руках, чем тэннеровскую «Конституционную историю Англии». Более того, книга представляла собой такую форму исторического романа, где сама история лишь несколько разнообразится диалогами; скорее беллетризированная биография, нежели чистый вымысел. Эвелин Пэйн-Эллис, кто бы она ни была, снабдила свою книгу портретами и генеалогическим древом, не допуская невнятных анахронизмов.

Эвелин Пэйн-Эллис проливала на жизнь Ричарда III больше света, чем Тэннер.

Гораздо больше.

Грант твердо верил, что если нельзя ничего выяснить о самом человеке, то следует разузнать все о его матери.

Поэтому, до тех пор пока Марта не раздобудет ему воспоминания о Ричарде III святого и непогрешимого Томаса Мора, Грант решил заняться Сесилией Невилл, герцогиней Йоркской.

Посмотрев родословное древо, он подумал, что два брата Йорка, Эдуард и Ричард, уникальны не только как монархи, узнавшие жизнь простолюдинов, но и как чистокровные англичане на английском троне. В них текла кровь Невиллов, Фитцаланов, Перси, Холландов, Мортимеров, Клиффордов, Одли, а также Плантагенетов. Королева Елизавета была полностью англичанкой (и любила этим хвастаться) – если считать примесь валлийской крови английской. Но среди всех других полукровок, сидевших на троне в период между Вильгельмом Завоевателем и Георгом III Фермером – полуфранцузов, полуиспанцев, полудатчан, полуголландцев, полупортугальцев, – Эдуард IV и Ричард III отличались своей домашней чистопородностью. И еще – королевским происхождением как по отцовской, так и по материнской линии. Дедом Сесилии Невилл был Джон Гонтский, первый из Ланкастеров, третий сын Эдуарда III. Оба деда ее мужа также приходились Эдуарду III сыновьями. Таким образом, трое из пяти сыновей Эдуарда III являлись предками двух братьев Йорков.

«Быть Невиллом, – писала Пэйн-Эллис, – означало быть человеком значительным, ибо Невиллы являлись крупнейшими землевладельцами. Быть Невиллом – значило почти наверняка блистать красотой, ибо качество это было в крови у всего семейства. Быть Невиллом – значило обладать индивидуальностью, ибо члены клана неизменно проявляли яркий характер и силу духа. Эти три дара Невиллов объединялись на самом высоком уровне в Сесилии Невилл, которая считалась единственной розой Севера задолго до того, как ему пришлось выбирать между розами Белой и Алой».

Пэйн-Эллис считала, что брак Сесилии Невилл с Ричардом Плантагенетом, герцогом Йоркским, был заключен по любви. Грант отнесся к подобной оценке скептически-презрительно, пока не прочитал об их совместной жизни. Ежегодное пополнение семьи в XV веке не свидетельствовало ни о чем, кроме как о плодовитости, и многочисленное потомство, произведенное на свет Сесилией Невилл, не могло служить доказательством ее любви к очаровательному супругу. Но в те времена, когда жене полагалось сидеть дома и присматривать за слугами, постоянные путешествия Сесилии вместе с мужем явно указывали на большее чувство, нежели простую привязанность. О размахе и постоянстве ее переездов свидетельствуют и места рождения детей. Анна, ее первенец, родилась в Фотерингее, родовом гнезде в Нортгемптоншире. Генрих, умерший младенцем, – в Хатфилде. Эдуард – в Руане, где герцог участвовал в военных действиях. Эдмунд и Елизавета – тоже в Руане. Маргарита – в Фотерингее. Джон, умерший молодым, – в Ните, Уэльс. Джордж – в Дублине (не это ли, подумал Грант, и объясняет почти ирландскую извращенность характера неподражаемого Джорджа?). Ричард – в Фотерингее.

Сесилия Невилл не сидела дома в Нортгемптоншире, ожидая, пока ее владыке и хозяину захочется навестить ее. Она повсюду сопровождала мужа. Мнение Пэйн-Эллис явно подтверждалось, и даже при самом строгом рассмотрении брак казался очень удачным.

Возможно, именно этим и объяснялась семейная привязанность Эдуарда, который ежедневно навещал маленьких братьев, живущих в доме Пастонов. Клан Йорков и до начала своих несчастий отличался спаянностью.

Это нашло неожиданное подтверждение в письме, приведенном в книге. Оно было написано двумя старшими сыновьями, Эдуардом и Эдмундом, своему отцу. Мальчики находились на обучении в замке Ладлоу, и в субботу на пасхальной неделе, воспользовавшись услугами возвращавшегося к отцу курьера, разразились жалобами на своего наставника и его «гнусности» и умоляли отца выслушать их посланника Уильяма Смита, который на словах сообщит все подробности их несчастий. Этот крик души начинался и завершался необходимыми формулами вежливости, изысканность которых слегка нарушалась упоминанием того, что отец забыл прислать им требник, хотя и прислал одежду.

Педантичная Пэйн-Эллис указала источник, по которому приводилось письмо (одна из коттоновских рукописей, как оказалось), и в поисках подобных ссылок Грант стал просматривать книгу внимательнее. Факты – хлеб полицейского.

Искомых фактов больше не попадалось, но внимание Гранта привлек литературный семейный портрет: