Исчезновение Стефани Мейлер

– Тед Тенненбаум был крепкий орешек, – кивнул он. – Джеремайя обычно с такими не связывался. Он был человек осторожный. Брался только за парней, которые от одного моего вида прудили в штаны. Но с Тенненбаумом было другое, там личное. Этот чувак поколотил его на глазах у девки, и Джеремайя хотел отомстить. Мы тогда отлупили Тенненбаума у него дома, но Джеремайе этого было мало, он решил содрать с него денег. Но такой случай был один, Джеремайя оставался на своей территории. Риджспорт он держал под контролем, тут он знал всех и вся.

– Может, вы помните, кто именно поджег будущий ресторан Теда Тенненбаума?

– Ну, вы уж слишком многого хотите. Конечно, это был кто-то из шестерок. Эти парни все и делали. Мы никогда и нигде прямо не светились. Разве что вопрос какой надо было решить. А так за все мелочи отвечали они. Забирали наркотик, передавали дилерам, приносили бабло Джеремайе. Мы только приказы отдавали.

– Где вы находили этих людей?

– Они все по бабам ходили. Был такой мутный мотель на шестнадцатом шоссе, там половину номеров снимали шлюхи для работы. Про него всем в округе было известно. Я знал и хозяина, и шлюх, у нас был договор. Мы их не трогаем, а взамен спокойно пользуемся одним номером. Когда Джеремайе нужны были новые шестерки, он посылал трудиться передком несовершеннолетнюю девочку. Я ему нашел красотку. Она безошибочно клиентов выбирала. Впечатлительных отцов семейства. Приводила клиента в номер, говорила: “Я еще несовершеннолетняя, учусь в школе, тебя это возбуждает?” Тот отвечал “да”, и она требовала от него всяких непристойностей. А я прятался где-нибудь в номере с камерой, обычно за занавеской. В подходящий момент выскакивал с криком: “Сюрприз!” – и наставлял на парня камеру. Вы себе не представляете, какие рожи у них были! Оборжаться можно. Очень мне это дело нравилось. Девице я приказывал выйти и смотрел на голого дрожащего урода. Сперва грозил котлету из него сделать, потом говорил, что мы можем договориться. Брал его штаны и доставал кошелек. Смотрел его кредитки, водительские права, фото жены и детей. Забирал все и объяснял: либо он работает на нас, либо я передаю запись его жене и начальству. Назначал им назавтра встречу в клубе. И все следующие дни они по утрам и вечерам видели, что я на посту у их дома. Парни были в ужасе. Бегали у нас как миленькие.

– Значит, у вас был список всей этой подвластной вам публики?

– Нет. Они считали, что все осталось у меня, но я быстро избавлялся от их бумажников. И камера всегда была без пленки, чтобы никто нас не обвинил. Джеремайя говорил, что главное – не оставлять улик. У меня была небольшая собственная сеть парней, которых я привлекал к делу по очереди, чтобы не вызвать подозрений. В общем, одно могу сказать точно: этот ваш Гордон никогда не имел дела с Джеремайей, ни прямо, ни косвенно.

* * *

В тот день репетиция шла из рук вон плохо. Элис сидела с похоронной физиономией, Дакота вообще походила на труп.

– Да что с вами такое? – вышел из себя Кирк Харви. – У нас премьера через четыре дня, а вы ползаете как сонные мухи. А ну, соберитесь! Иначе я новых актеров наберу!

Он хотел еще раз прогнать первую сцену, но у Дакоты не получалось.

– Что с тобой, Дакота? – спросил Харви.

– Не знаю, Кирк. Ничего не выходит.

Она разрыдалась. Вид у нее был мученический.

– Что за ад сегодня! – рявкнул Харви, перелистывая страницы пьесы. – Ладно, тогда начнем вторую сцену. Это твоя главная сцена, Шарлотта. Надеюсь, хоть ты в форме.

Шарлотта Браун, ждавшая своей очереди в первом ряду, поднялась на сцену.

– Я готова, – уверенно сказала она. – Что за сцена?

– Сцена в баре, – пояснил Харви. – Ты играешь певицу.

Установили новые декорации: несколько стульев, красный занавес на заднике. Джерри играл посетителя, сидел у сцены и посасывал коктейль. Сэмюел Пейделин на сей раз изображал владельца бара: стоял поодаль и наблюдал за певицей.

Раздались звуки пианино.

– Очень хорошо, – одобрил Харви. – Декорация годится. Надо будет только отработать, чтобы ее меняли побыстрее. Итак, Шарлотта, тебе поставят микрофон на стойке, ты выходишь и поешь. Поешь как богиня, клиенты бара сходят по тебе с ума.

– Ладно, – кивнула Шарлотта. – А что мне надо петь?

– Вот твой текст, – сказал Харви, протягивая ей листок.

Шарлотта прочитала, и глаза у нее полезли на лоб.

– “Я гетера, я сплю с замом мэра”? – закричала она. – Это песня у тебя такая?

– Да, такая.

– Я это петь не буду. Ты совсем офонарел?

– Тогда я тебя выгоню, дурища! – отозвался Харви.

– Я тебе запрещаю разговаривать со мной в таком тоне! Ты нам всем мстишь, да? Это и есть твоя пресловутая великая пьеса? Сводишь счеты с прошлым, желчью плюешься? Отыгрываешься за все свои обиды на Островски, на Гулливера, на меня?

– Не понимаю, о чем ты, Шарлотта!

– Не понимаешь, да? Про “Танец с росомахой” не понимаешь? Про “Гетеру, сплю с замом мэра”?

– Если ты недовольна, Шарлотта, можешь проваливать!

Про скандал нам рассказал Майкл Берд, когда мы с Анной и Дереком возвращались из Риджспорта. Мы встретились с ним в архиве “Орфеа кроникл”.