Исчезновение Стефани Мейлер

– Мистер Островски, может, не стоит держать меня за круг лую дуру? Я знаю, что вы сегодня были в редакции “Орфеа кроникл”, что вы расспрашивали главного редактора про Стефани. По его словам, вы были не в себе. Что происходит?

– Что происходит? – возмутился он. – Происходит то, что убита молодая женщина, которую я безмерно уважал! Так что уж простите, не сдержался, когда мне рассказали об этой трагедии.

Голос у него срывался. Анна почувствовала, что он на пределе.

– Вы не знали, что случилось со Стефани? В редакции “Нью-Йорк литерари ревью” никто об этом не говорил? Обычно такие слухи распространяются очень быстро, у кофемашины, например.

– Возможно, – сдавленным голосом отозвался Островски, – но я не мог об этом знать, потому что меня уволили из журнала. Выставили! Унизили! Обошлись со мной как с пылью под ногами! Не успел этот мерзавец Бергдорф меня уволить, как меня на следующий же день выгнали вон, свалили мои вещи в коробки, меня не пускают в редакцию, не отвечают на мои звонки. Со мной, великим Островски, обошлись как с последним ничтожеством! И вообразите, миссис офицер, во всей этой стране только один человек по-прежнему был со мной приветлив, и этим человеком была Стефани Мейлер. Я сидел в Нью-Йорке на грани депрессии, никак не мог ей дозвониться и решил съездить к ней в Орфеа. Мне показалось, что приглашение от мэра – очень удачное совпадение, быть может, знак судьбы. Я приезжаю, все равно не могу с ней связаться, решаю сходить к ней домой, а там какой-то служитель правопорядка сообщает, что ее убили. Утопили в грязном озере, бросили ее тело на растерзание насекомым, червям, хищным птицам и пиявкам. Вот почему я в такой печали и в таком гневе, миссис офицер.

Повисло молчание. Он высморкался, смахнул слезу и глубоко вздохнул, стараясь взять себя в руки.

– Мне очень жаль, что ваша подруга умерла, – наконец произнесла Анна.

– Спасибо, что разделяете мою боль.

– Вы говорите, вас уволил Стивен Бергдорф?

– Да, Стивен Бергдорф. Главный редактор “Нью-Йорк литерари ревью”.

– То есть он сначала уволил Стефани, потом вас?

– Да, – подтвердил Островски. – Думаете, здесь есть какая-то связь?

– Не знаю.

После разговора с Островски Анна пошла перекусить в кафе “Афина”. Когда она садилась за столик, кто-то ее окликнул:

– Вам очень идет штатское, Анна.

Анна обернулась. На нее с улыбкой смотрела Сильвия Тенненбаум, явно в хорошем настроении.

– Я не знала про твоего брата, – сказала Анна. – Только сейчас выяснила, что с ним случилось.

– Что это меняет? – спросила Сильвия. – Ты стала иначе ко мне относиться?

– Я хотела сказать, что мне очень жаль. Для тебя это, наверное, было ужасно. Ты мне очень симпатична, и я тебе сочувствую. Вот и все.

Сильвия погрустнела:

– Спасибо. Можно я к тебе пристроюсь, пообедаем вместе? Я угощаю.

Они уселись за столик на террасе, поодаль от других посетителей.

– Меня все долго считали сестрой чудовища, – призналась Сильвия. – Местным очень хотелось, чтобы я уехала. Продала бы по дешевке его ресторан и выкатилась отсюда.

– Твой брат, он был какой?

– Золотое сердце. Открытый, щедрый. Но слишком вспыльчивый и драчливый. Это его и сгубило. Он всю жизнь себе испортил из-за кулаков. Еще со школы. Стоило ему повздорить с другим мальчишкой, тут же лез в драку. Его отовсюду выгоняли. Дела у отца шли прекрасно, он нас записывал в лучшие частные школы Манхэттена, мы там жили. Брата исключили изо всех школ, в итоге ему наняли домашнего учителя. Потом его приняли в Стэнфорд, но через год отчислили за драку с преподавателем. Подумать только, с преподавателем! Брат вернулся в Нью-Йорк, нашел работу. На восемь месяцев, потом он сцепился с коллегой, и его уволили. У нас был летний дом в Риджспорте, неподалеку отсюда, и брат перебрался туда. Нашел место управляющего в ресторане. Ему это страшно нравилось, ресторан процветал, но он там связался с дурной компанией. После работы ходил в бар с сомнительной репутацией. Его задерживали то за пьянство, то за травку. А потом случилась жуткая драка на парковке. Теду дали полгода тюрьмы. Выйдя на свободу, он решил вернуться в Хэмптоны, а не в Риджспорт. Хотел подвести черту под прошлым. Говорил, что начнет все сначала. Так он и приехал в Орфеа. Найти работу с тюремным прошлым, пусть и коротким, было очень сложно, но в конце концов владелец “Палас дю Лак” взял его носильщиком. Он был образцовым работником, быстро поднялся по служебной лестнице. Стал охранником, потом замдиректора. Включился в общественную жизнь, сделался пожарником-волонтером. Все было как нельзя лучше.

Сильвия замолчала. Анна, чувствуя, что ей не очень хочется рассказывать дальше, решила ее подтолкнуть.

– А потом что? – ласково спросила она.