Исчезнуть из преисподней

— О нет! Я ж говорю, она для меня старая. А если увидит мои зеркальные потолки, всенепременно меня захочет. — Я только закатила глаза, собираясь ответить какую-нибудь гадость, как он быстро добавил тоном, вселяющим оптимизм: — Может, и не придется нам ничего придумывать. Вон смотри, Василий Иванович с тортиком «Полет». — Я проследила за его взглядом и заметила, как из только что припарковавшейся старенькой «Лады» вылез тот самый рыжеватый мужик с усиками, который в тот раз мне дверь открывал. В руках у него был пакет и отдельно коробка с тортом, перетянутая веревочками. — Он ей всегда его покупает.

— Кто? Кому? — И тут же до меня дошло: — Точно! Она же рассказывала мне о Василии этом. Она, по-моему, в него влюблена.

— Он, по-моему, тоже, — продолжали мы шептаться в кустах палисадника, как какие-нибудь пятиклассники. Кузнецова втюрилась в Сидорова! Даже училка заметила и рассадила их! Новость дня! — У них всегда по четвергам сходка, — добавил Юлиан. — По пятницам потому что он в сады уезжает грядки пропалывать.

— Меня пугает твоя осведомленность. Что-то говорил про куколдинг, а сам вуайеризмом занимаешься. За посторонними людьми подглядываешь. Я-то хоть только знакомыми интересуюсь.

— Ой, — отмахнулся он, — такие вещи трудно не заметить, это знают все в парадной.

— Ты тут только месяц живешь!

— Ну вот я месяц назад и узнал! — невозмутимо ответил он.

Мы молча проводили дяденьку глазами, он, запирая автомобиль, обернулся на нас, увидел меня и сильно нахмурился — я это видела даже с расстояния и даже учитывая, что у него довольно жидкие и узкие серо-рыжие брови. Он узнал меня? Но почему такая реакция? Или это не со мной связано?

— Ой, заметут нас, заметут, — тут же вспомнила я другой великий советский фильм.

— Не дрейфь. Где-то через полчаса она к нему отправится. Вот тогда с Петей своим и поговоришь.

— Ладно. Спасибо за совет.

Юлиан сделал пару шагов к дому, но быстро заметил, что я осталась возле машины.

— Ты чего замерла? Идешь?

— Я тут подожду.

— Чего?!

— Когда полчаса пройдет.

— Спятила, да? Пойдем, у меня посидишь.

— Ой, да знаю я вас! Посидишь, — передразнила я, стараясь придать своему тону шутливые и слегка игривые нотки, но внутренне напряглась: я пока еще не знаю, можно ли ему верить. Да, я уже у него гостила, и ничего со мной не сделали, но тогда я была безопасна для него. А сейчас… Если он врет по поводу Петра, этому должна быть причина. А значит, он в курсе, что я что-то у него нашла. И из безопасной глуповатой блондинки, с которой он не прочь замутить, я превращаюсь в потенциальную свидетельницу, способную поселить его за решетку.

— Ну, начались капризы на ровном месте, — выразительно закатил он глазки. Это вроде должно было быть обидным, но выглядело забавным. — Ты как раз услышишь, что она ушла! У тебя будет лучшая позиция — соседняя квартира с общей стенкой. Я тебе даже стакан дам, чтобы лучше слышать.

Пришел мой черед закатывать глаза.

— За кого ты меня принимаешь? Лучше тогда караулить у входной двери. Невозможно будет пропустить кого-то, кто пройдет мимо, у вас тут феноменальная слышимость в парадной.

— Как хочешь, — пожал он плечами, но заметно расстроился. Я же внутренне возликовала: ежели у него был какой-то коварный план, то пусть попробует его воплотить, пока я стою прижавшись к входной двери. Я ее специально запирать не буду.

Был ли план, или не был — узнать мне так и не довелось: не успели мы прикрыть входную дверь (не запирая ее, как я и хотела), как со стороны площадки донеслись торопливые тяжелые шаги, слева направо, то есть из нужной квартиры к лестнице.

— Вовремя же мы… — произнесла я полушепотом, прячась от дверного глазка.

— Ты чего? — захохотал он. — Посмотреть не хочешь? Она же не увидит тебя с той стороны! Глазок не так работает, блондинка!

— Да тише ты! — буркнула я и обернулась к двери, но поздно: тот, кто шел, уже скрылся. — Я уверена, что это она. Ты же сам сказал — не пройдет и получаса.

— Ну смотри, хозяин — барин, — подозрительно легко согласился выпустить меня Юлиан. Ну и слава богу.

Я сделала пару шагов по железной площадке и позвонила в тридцать четвертую квартиру.

— Кто?

— Петя, это я. Ведь я обещала прийти. — Маленькая ложь: я не давала никаких обещаний и явилась только потому, что кое-что нужно было выяснить. В ином случае так он меня и увидел бы здесь, ага. Правильно Ротонду называют входом в преисподнюю, и от парадной, и от ее жильцов периодически в дрожь бросает.

Петр открыл мне дверь, я показала знак «тихо» и кивнула в сторону его комнаты. Он молча прошел туда. Входную дверь я и здесь не стала запирать. В прихожей и кухне говорить опасно: Юлиан может подслушать. А комната Пети — самая дальняя от его квартиры по планировке.

Петр, как всегда, тихо уселся в кресло и уставился в пол. Я не стала тянуть кота за хвост и сразу спросила:

— Петя, помнишь, что ты мне рассказывал о соседе Юлиане? Что он плохой человек, дьявол… Почему ты ходил к нему тогда?

Парень удивленно вскинул голову, но смотрел куда-то мимо меня.

— Откуда знаешь?