Исчезнувшая сестра [litres]

Был выбор из двух блюд: овощной плов или свекольный гратен. Я выбрала плов и отправилась к первому ряду у входа, где еще никто не сидел. Ретритеры собирались на ужин не спеша. А большинство тех, кто уже взял еду и сидел за столом, не начинали есть. Что-то ожидалось.

На каждом столе стояла двухлитровая бутылка минеральной воды «Перезвон», но стаканов не было. Бутылка была из синего пластика, этикетка – нежно-голубая, пробка – фиолетовая. Я хотела было открыть ее и сделать пару глотков из горлышка, но на всякий случай посмотрела по сторонам: никто этого не делал. И я не стала.

Когда я уже съела половину своего плова, поток ретритеров, входивших в кантину, резко увеличился, и послышалась неизвестная мне песня в исполнении какой-то поп-группы:

Шел в пустыне знойной человек однажды,
Он под желтым небом умирал от жажды…

Часть ретритеров, и те, кто стоял в очереди к раздаче, и те, кто уже сидел за столом, стали подпевать солисту, кто – с чувством, кто – задумчиво, с закрытыми глазами. Что это? Зачем это? Корпоратив какой-то.

А воды все нету, а жара все суше,
Высыхают реки, умирают души…

Все это было даже хорошо. «Трансформатор» с его «буддизмом 100.0» стал для меня таким же масскультом, как и эта песня, которой подпевали ретритеры. И подумалось, что верхний лагерь, хоть и окружен китайской стеной, должен быть так же банален, как и нижний. И что я зациклилась на его заборище?! Сейчас заборищами обносят и детские сады – время такое. Время заборищ. Верхний лагерь и нижний лагерь – один бизнес. За ним – банальный холдинг «Мегатрансформация» со своим высокоприбыльным «перезвонным» бизнесом. Кто не знает, что на минералках можно заработать так же густо, как на водке?

Я поверила в это еще больше, когда появился Виктор Суворов, директор «Мегатрансформации», коренастый, коротко стриженный парень с барственным взором, вполне себе нормальный мажор. Да, на нем лазурная шелковая рубашка и фиолетовая бабочка, и что? Это никак не меняет главное: он типичный папенькин сынок. Для него «лазурь» всего лишь опознавательный цвет его холдинга.

Когда полководец «Мегатрансформации» встал перед залом, уже все ретритеры получили свой ужин, а песня о человеке, умиравшем от жажды, кончилась. Появились девушки с подносами, где стояли стеклянные бокалы, украшенные витиеватой надписью «Перезвон», и зазвучала другая песня, в этот раз мне знакомая. Ее всюду заводили несколько лет назад.

«Где-то есть на свете тихая река…» – задушевно пел приятный баритон. Девушки расставляли бокалы на столы, за которыми сидели ретритеры, а они теперь пели вместе с баритоном: «Но дорога к той реке так нелегка…»

Когда песня была спета и в зале стало тихо, Суворов заговорил. Он понес какую-то хрень о символике воды для ретритеров, в том смысле, что «тихая река» – это то, что мы будем здесь искать в наших душах. Оказалось, что эту песню здесь всегда запускают перед началом ретрита, поскольку в ее словах содержатся «целевые установки для продуктивного ретрита». Славу богу, он произнес это с улыбкой. Под конец Виктор призвал наполнить бокалы «Перезвоном».

Ретритеры стали оживленно открывать бутылки и наливать воду себе и своим соседям. За моим столом теперь уже сидела стайка опоздавших девушек. Одна из них сдвинула наши бокалы вместе, другая их наполнила и раздала компании. Получила бокал с «Перезвоном» и я.

Никто не стал сразу же пить. Все сидели со своими наполненными водой бокалами в руке и смотрели на Виктора, который тоже держал в руке бокал с «Перезвоном». Он поднял его вверх и провозгласил:

– За наш ретрит! И за Мокшафа, который тоже стал ретритером!

Ретритерам понравилась параллель между ними и Мокшафом. Зал наполнился одобрительным гулом. Виктор сделал несколько глотков, после чего поставил свой бокал на ближайший стол и ушел, а ужин пошел своим чередом.

Мои соседки принялась обсуждать директора «Мегатрансформации». Одна из них мало что знала о нем. Вместе с ней я узнала, что Виктор Суворов сейчас живет в Москве, а раньше жил в Пензе. Его отец – шишка в администрации пензенского губернатора, и потому Виктору было легко не только выиграть тендер на реконструкцию санатория, но и поменять его назначение: изначально здесь предполагалось открыть пансионат, а открыли «Лагерь внутренних перемен», как захотелось Суворову-младшему. Потом разговор зашел об «энергетике» Виктора. Часть девушек знала его по московским пати.

– Что-то он сегодня сам не свой, – заметила одна из них. Другие ей вторили:

– Ну да, как в воду опущенный.

– Но не в свою воду, ха-ха!

– Может, его кто-то прижал? Или кинул?

10

Нюта появилась в нашей комнате после ужина вслед за мной. Она бухнулась на свою кровать и воскликнула:

– Ух! Надо расслабиться.

Я тоже легла и закрыла глаза.