Исчезнувшие народы мира

Основные сведения об этом народе оставил потомкам известный римский историк Публий Корнелий Тацит (I–II вв.). Яркими красками изобразил он быт и нравы этого «самого доблестного» германского племени. Вот что написал историк о появлении батавов в Нидерландах: «Из-за внутренних распрей они переселились на самую отдаленную часть галльского побережья, где в ту пору еще не было оседлых жителей, а также заняли расположенный поблизости остров, омываемый спереди морем Океаном, а сзади и с боков – Рейном».

Другими словами, они поселились в дельте Рейна, в римской провинции Белгика. Это произошло около 50 года до н. э. Батавы происходили от одного из крупнейших племенных союзов германцев – хаттов, обосновавшихся первоначально в Тюрингии. По мнению нидерландских исследователей, этноним «батавы» обозначает «те, которые живут на прежней территории хаттов». Другие специалисты утверждают, что он связан с некоторыми особенностями внешнего облика и личных качеств этого народа и означает «сильные», «счастливые» или «хорошие люди».

На службе Риму

Германские племена были достойными противниками могущественному Риму, экспансии которого они оказали упорное сопротивление. Как правило, они вели борьбу с римской армией разрозненно, но когда им удавалось объединиться, даже железная дисциплина и профессионализм легионеров не могли сдержать ярость и неукротимый натиск германских воинов. Однако некоторые племена быстро нашли общий язык с захватчиками и даже установили с ними тесные отношения. Одним из них были батавы. В 12 году до н. э. они были покорены римлянами и с этого времени стали считаться их преданными союзниками.

Римские офицеры по достоинству оценили не только отвагу и выносливость местных воинов, но и их хорошую боевую подготовку: батавы слыли прекрасными наездниками и пловцами, и римские историки неоднократно отмечали их мужество и усердие. Из них даже комплектовалась элита римского войска – императорская конная гвардия – Equites singulares («личная кавалерия»). Германские всадники охраняли Юлия Цезаря во время галльской кампании. В правление Августа их число достигло 1000 всадников, а лагерь гвардии находился на Целийском холме. При императоре Септимии Севере их число было удвоено, и рядом со старым появился новый лагерь.

Но в основном батавских мужчин рекрутировали для вспомогательных когорт римской армии, где они проходили обязательное обучение, усваивая римские боевые навыки и дисциплину. Закаленные в войнах с соседними племенами, они, в частности, приняли участие в военных кампаниях в Британии и Дакии, куда были переброшены в составе нескольких когорт.

Вот что писал о них Тацит: батавы «до сих пор поставляют империи только воинов и оружие… Еще у себя дома начали они проводить наборы в конные войска, прославленные больше всего искусством переплывать реки: отряды батавов с оружием в руках переплывали Рейн, не сходя с коней и не нарушая строя». На сегодняшний день известно около 75 имен знатных батавов. В основном их имена дошли до нас виде надписей. Вот что гласит одна из них – на надгробии воина по имени Soranus: «Меня знал каждый житель Паннонии. Я был первый из тысячи самых сильных батавов. Мне удалось на глазах у Адриана (римский император. – Прим. авт.) переплыть Дунай в самом глубоком месте, и это при полной амуниции. Я мог на лету перерубить выпущенную стрелу». Но однажды безоблачные отношения между союзниками прошли через жестокое испытание.

Восстание против союзника

Батавы оказали римлянам бесценную помощь во время Германских войн. Но со временем зависимость от Рима стала обременительной. Когда же исчезла вера в непобедимость римского оружия, начались волнения. Наиболее известное из них – восстание, вспыхнувшее при императоре Веспасиане (69–70 гг.) под предводительством Гая Юлия Цивилиса. По сведениям Тацита, он происходил из знатного рода и в молодости служил в римской армии в качестве префекта когорты. Однако был заподозрен в подготовке антиримского восстания и в цепях отправлен к Нерону. Покончившего с собой Нерона сменил Гальба, который освободил узника. Но в 69 году он был убит, и над Цивилисом вновь нависла угроза. Дальнейшие события показали, что опасения римлян были не напрасны – в том же году он поднял восстание.