Ищи меня в России. Дневник «восточной рабыни» в немецком плену. 1944–1945

Я быстро поцеловала в щеку впавшую в глубокий транс маму и без промедления отправилась спать. А когда все наконец улеглись и погасили наконец в комнате свет, отчего-то поплакала шепотом от великой своей тоски в подушку. И на этот раз со мной рядом дружно всхлипывала непримиримая моя ареВ.

17 марта Пятница

Беру в руки перо, хотя точно знаю, что много писать не удастся. Уже слишком поздно. Весь вечер проканителилась со своей серой юбкой – после стирки она заметно усела, и я решила ее слегка расширить и удлинить. Но все-таки до конца не доделала – опять неудержимо потянуло к тебе, дневник. И сейчас я с благодарностью, с большой благодарностью думаю: что делала бы я, как обходилась бы в этой скотской жизни без тебя, моя совесть-тетрадь, без моей насквозь отсыревшей и постоянно дурно пахнущей кладовки, без этой колченогой табуретки, что заменяет мне здесь стол, без выпрошенной «в долг без отдачи» тусклой лампочки под треснувшим зеленым колпачком, без украденных из чужих хозяйских закромов солидных чернообложечных тетрадей «Кассабух» и без этой шикарной, словно бы случайно оказавшейся в нищете и убожестве, элегантной самопишущей ручки, с серебряной по белому росписью «Paris».

Спасибо, спасибо вам за все, мои милые друзья, – за то, что вы постоянно поддерживаете меня в трудные минуты, за то, что щедро дарите мне несравнимую ни с какими жизненными благами на Земле радость творчества, за то, что помогаете мне оставаться в душе человеком, а не рабом, а еще просто за то, что я живу и даже иногда радуюсь жизни. Когда-нибудь – я твердо знаю это! – я непременно отплачу вам сторицей – создам в вашу честь либо ГИМН ПОКЛОНЕНИЯ СТАРОМУ ЧУЛАНУ, либо ОДУ ВО СЛАВУ ТРЕСНУВШЕГО ЗЕЛЕНОГО КОЛПАЧКА. Когда-нибудь…

Сегодня второй день работаем по новому, весеннему режиму – с 6 часов утра до 8 вечера. Световой день неуклонно увеличивается, и вместе с тем неумолимо растет ежедневный объем работы. Будь он проклят, этот беспросветный, безрадостный, кабальный труд! Вот уже третий год – одно и то же, одно и то же, одно и то же… Так надоело!

И погода сегодня была под стать настроению: весна и зима одновременно. Разойдутся клочковатые тучи, засверкает на голубом небе солнышко, по-весеннему молодое и бесшабашное, пахнет налетевший ветерок свежестью и просыпающейся зеленью, защебечут в придорожных, пока еще оголенных кустах озабоченные какими-то своими, неотложными делами воробьи и прочие пичуги, пропоет призывно свою песню весны петух за двором, – и закружится вдруг от необъяснимой и нечаянной радости голова, и нахлынут роем воспоминания, такие же светлые, легкие и непостоянные, как умчавшийся вдаль порыв ветра.

Но вот затянется снова с краев небо пепельно-серыми облаками, наползет на веселое солнце и угрюмо закроет его рваная, лохматая туча, просыпет на враз омертвевшую землю холодный снег с колючим градом, и потухнет, словно бы и не вспыхивала никогда яркой зарницей нечаянная радость, погаснут, испарятся бесследно легкие воспоминания, и покажется так, будто и не было никогда ни запаха зелени, ни птиц, ни солнца.

Но все равно – я тоже знаю это! – не одолеть свирепой зиме хрупкую, трепетную весну, не побороть старому, неповоротливому миру юное, стремительно-быстрое, отчаянно-бесшабашное. Будет еще и солнце светить, будет и много радости, жданной и нечаянной, и будет счастье – огромное, щедрое ко всем, кто добр и бескорыстен. Будет, будет Мир на Земле!

Сегодня мы лишь вдвоем с Симой трудились на бурачных буртах («керлы» были заняты другой работой – готовили к посеву и жатве технику) и дали волю своей фантазии: «Хорошо бы было, – мечтали, – если бы спустился сейчас к нам самолет, серебристо-голубой, быстрый, как летящая стрела, с алыми звездочками на крыльях, забрал бы нас с собой, и полетели бы мы в дальнюю даль, за моря и горы – туда, где восходит солнце, и где все – и небо, и земля, и люди – по-настоящему родное и близкое, и где даже воздух иной – чистый, пьянящий свободой и волей». Но, увы, самолет не летел. Попытались было мы тогда окликнуть невесомое, ватно-кружевное облачко, что не спеша проплывало мимо, но и оно не остановилось, поплыло дальше. На Восток…

Ну а после обеда уже некогда было мечтать. Пилили с Симой дрова, потом убирали двор. Навести повсюду «шик и блеск» не успели, так что завтра, по-видимому, «продолжение следует».

Вечером мальчишки доставили от Роберта очередное письмо. Есть в нем приятная новость – началось новое, мощное наступление наших войск, уже отбито у немцев много городов и поселков. Однако из письма не ясно, где, на каком именно направлении началось это наступление, какие именно города освобождены. Не ясно, но все равно отлично, все равно замечательно! Ведь главное то, что снова началось!