Искания

Запахом пороха
  воздух тронут.
У пулеметов
  лежим по два.
Траншеями изморщинен фронт.
  Высота 102.

Темнеет.
  За спиной – Республика.
Шинель у ног.

Комрот молоденький
  (три кубика)
глядит
  в бинокль.

И в шестикратных
  два круга
в деленьях накрест
  вплыл курган.

Сначала
  туманен и матов,
резче,
  и вблизился в круг
рак
  в защитных латах,
вытянув
  лопасти рук.

Сумерки. Холм извилист…
Из-за пригорка
  вылез,
сузив мерцанье линзы,
вытянув черный хобот,
глянув глазами слизней,
стопочервячный
  Робот.

– Встааа-вай!..
– К пулеметам!..
  (А вы пока
телефонируйте в штаб полка:
у речки Суслонь замечен отряд
бронированных, страшного роста;
ждем приказаний…)

С кургана
  подряд
приподымались
  количеством до́ ста
вооруженные
  до подошв,
лоб
  по графам размечен.

Птица упала
  с облака в рожь,
в обмороке
  кузнечик.

В атаку ли
   ринуться?
Ждать?..
  Наступать?..
– Прицел одиннадцать!
  Це-лик пять!..

Из-за кургана
вполоборота
выходят,
   баллонами
      плечи сутуля.
Очередь грохота…
  Не берет пуля…

Пружиня в рессорах,
       пулей не тронуты,
как ящеры
     в проволочном лесу,
пошли – гипнотически – двигаясь – роботы,
свинцовые
     лапы
       держа
         на весу.

– Орудия… огонь! –
  шарахнулся взвод.
Шепот цепочкой: «Лечь…»
Но и снаряд
  отклоняется от
странно мерцающих плеч.

Идут,
расползается газовый запах,
идут
на гусеничном ходу.
Как паровозы на задних лапах,
идут,
несут беду.

Слизисто сиз люизит[7],
полполя дыханием выжгли.
Маску сжимая, шепчет связист;
– Телефонограмма…
Держитесь…
Вышли…
Сейчас… (захрипел).

Из Бобриков
  вылетели,
запрятавши в сталь
  дизелей сердца,
из куска монолитного
  будто вылитые,
топыря когти
  хватательных цапф,
сто самолетов.

Беда!
На морде у Робота рупор,
пулеметного речью
  орущий вокруг…
Ложится зарево
  на лица трупов,
на крючья хватающих воздух рук.

Вытянув клещи чудесной закалки,
шагают в рост колоколен.
Пунцовые!
В зареве!
Как при Калке!
Как на Куликовом!

Сквозь вихрь
  напролом
     аэро стремятся,
звезда
  под крылом –
    комсомольским румянцем.
Самолет
  показался,
      жужжа мириадами ос,
когти расправил,
  полетом
      бреющим снизясь,
рванул одного,
  схватил на лету
        и понес
когтями железными –
  Робота
      в дымную сизость.

Ночь.
  Забилась в кусты перепелка.
И Робот гудит
      в железной руке,
как летучая мышь
       вися в перепонках
в белизне
    осветительных ракет.

А когти аэро
      впиваются в латы,
как рука шахматиста
        хватает ферзя, –
напрасно!
    Идут и идут автоматы,
прожекторным светом
          качая глаза.

Их ноги
    хрустят
       по мертвым и раненым,
уже показались
      в горящем лесу,
ворочая тысячевольтными гранями,
свинцовые
    лапы
      держа
         на весу.

8