Искатель. 1979. Выпуск №3

— О православные! — гортанным смешком залилась Мадлен. — Зачем вам гавани на чужих морях? Не проще ли сбывать свои товары заморским купцам? О россияне, глас божий вопиет во гневе: походы Петра на запад дерзновенны, се святотатство! Обратите свои взоры на восток…

— Туда нельзя! — встрепенулся Дженкинс.

— Почему? — притворно удивилась Мадлен. — Ах да! Там Индия…

Дженкинс промолчал и пожевал бескровными губами. Наморщив лоб, сухо сообщил:

— Русские уже в Хиве. Кто из нас быстрее двинется в глубь Азии — неизвестно. Посему не следует торопить Россию на восток. Прошу замечание принять всерьез.

— Тогда я провозглашу иначе: «О верующие! Дома лучше всего. Дома и солома съедома, как говорит ваш государь царевич Алексей…»

Дженкинс нетерпеливо вскинул сухую руку.

— Манифест никуда не годится! К обращению надо готовиться всерьез. — Постучал пальцем по вынутой бумажке, глянул пронизывающе. — Здесь все подробно? Ведь мне придется писать королю.

Мадлен молча кивнула, остановив на патроне большие печальные глаза. Добродушие и наигранная веселость отошли сразу.

Вернулся Ватранг — углубленный в себя, подошел к столу с картой.

Без доклада вахтенного офицера и без стука быстро вошел шаутбейнахт Эреншильд, дверь каюты открыл резко, не церемонясь — спешил. Взглянул на дипломата и пастора, поприветствовал их одним кивком тщательно причесанной головы.

Адмирал выпрямился, немного смущенный, выдержал паузу.

— Господа! Петр находится на Ганге-удд! — мятым голосом пробрюзжал он. Покашливая и борясь с тугой спазмой в горле, окинул благодарным взглядом Дженкинса. — В шторм на малой бригантине ночью уплыл из Ревеля… К берегу мыса Ганге-удд добрался в лодке… Петр намерен волоком перетащить галеры через узкую часть мыса и уйти мимо нас в Або-Аландские шхеры.

Ватранг посмотрел с тревогой и горькой улыбкой одновременно. Пошел от стола как слепой — прощупывающей и неуверенной походкой.

Дженкинс развязно хмыкнул. Заговорил с напускной озабоченностью, обращаясь сразу к двум адмиралам:

— Господа! Меня больше беспокоит ваша растерянность. Да пошлите вы в шхеры любую из ваших трех эскадр — Ли-лье или Эреншильда. Пусть они покажутся с пушками напротив переволоки!

Ватранг недовольно и суетливо втянул голову в плечи. Пухло-белый палец его заелозил по карте.

— Пожалуй, здесь, господин шаутбейнахт… Эскадра шхерных судов этой же ночью должна пройти западными протоками и утром появиться в Рилакс-фиорде.

— Есть! — выпалил Эреншильд сочным спелым баритоном и сверкнул взволнованной улыбкой.

— Вторую эскадру под командой Лилье я посылаю сюда, к устью бухты Тверминне. Этим маневром будет отрезан возможный отход к Гельсингфорсу главных сил русского галерного флота. Я с корабельной эскадрой остаюсь на прежней позиции.

Эреншильд, надувая жилами бычью шею и оголяя звероватые зубы, внезапно выхватил в исступлении шпагу:

— Клянусь славой великих викингов, топтавших берега Испании и Африки! Клянусь честью! Я верну Швеции победу, потерянную под Полтавой!

16

Ругаясь и выбиваясь из сил у спущенных в воду лежней, солдаты втаскивали на бревенчатый помост первую галеру. Исказясь лицом и блестя зубами, Змаевич тянул канат вместе с Бакаевым.

Галера медленно подалась из воды, выросла вдвое — крутобрюхим чудовищем вползла на сани. Громыхая на бревнах и обдавая солдат острой сыростью, судно со скрипучей тугостью подавалось вперед. Над головами напряженного клубка людей красноватым огнем засияла пушка, надраенная кирпичным порошком.

Более тысячи саженей протащились, надрывая спины и глотки, раскатываясь матом, сбивая в кровь руки.

Генерал Вейде, бряцая саблей, бегал вдоль крутого борта, — заляпанный грязью, без парика, с порванным рукавом. Яростно округляя глаза, свирепо покрикивал, требовал держаться середины бревноспуска — сани легко могли сползти в болотную топь.

— И здесь — одним вожжи и кнут в руки, а другим — хомут на шею, — глухо бубнил Никола в разопревший затылок Антона.

Антон больно лягнулся и злобно отозвался, угрюмо глядя в землю.

— Цыц ты, раздолба! Прищеми паскудный язык!

В узком коридоре просеки показалось море.

Вейде, постукивая палкой, забежал вперед проверить лежни. Остановился и, похоже, качнулся от неожиданности — в оторопи замахал руками. Змаевич, почувствовав недоброе, подлетел к генералу и остолбенел. Не разжимая зубов, крепко выругался. Вокруг них быстро сгрудились возбужденные солдаты. Все ошалело смотрели на море.

Фрегат и девять больших шхерных судов величественно скользили по заливу, приближаясь к переволоке. Их силуэты, палубные надстройки и в особенности форштевень фрегата со сложной носовой фигурой, не оставляли сомнений — шведы!

— Проклятье! — изумленно и яростно шептал Вейде.

Фрегат сбавил ход напротив бревноспуска, корабли быстро убрали паруса. У бортов вспухли беловатые всплески, суда становились на якорь.

— Как же они, сволочи, пронюхали?! Я ведь всех жителей переписал! Беглых нет… — спрашивал себя Бакаев.