Искатель. 1980. Выпуск №2

Я положил перед собой справочник скачек предыдущего сезона и сидел над ним, лениво листая страницы. Провал с досье на лошадей выбил меня из колеи, нагонял тоску и необходимость строить из себя темную личность, к тому же мне позарез не хватало жаркого солнца, под которым я привык находиться в это время года. А не допустил ли я вообще ужасную ошибку, согласившись на весь этот маскарад? Но теперь выхода нет: я взял у Октобера деньги и тем отрезал себе пути к отступлению. Минимум на несколько месяцев. При этой мысли мне стало совсем тошно. Я сидел ссутулившись в унылом полумраке и бездумно тратил такое дорогое свободное время.

99

Конюхи, смотревшие телевизор, обменивались пренебрежительными замечаниями насчет жокеев и заключали мелкие пари на результаты заездов.

На финишной прямой все станет, на свои места, — го

ворил Пэдди. — От последнего барьера еще скакать и ска

кать... Только у Аладдина хватит сил, чтобы рвануть как.

следует.

Ну да, — возразил Гритс. — Раковой Шейке тоже

резвости не занимать...

С угрюмым видом я перебирал страницы справочника, наверное, уже в сотый раз, и случайно в разделе общей ин формации наткнулся на карту ипподрома в Чепстоу. Здесь были карты-схемы всех основных ипподромов страны с изображением форм скакового круга, расположения барьеров, трибун, стартовых ворот и финишных столбов. Раньше я уже смотрел карты Ладлоу, Стаффорда и Хейдока, но ничего общего в них не нашел. Карт Келсо и Седжфилда в каталоге не было.

Чтобы чем-то заняться, я открыл параграф, посвященный Чепстоу. Слова Пэдди «от последнего барьера еще скакать и скакать» были облечены в цифровую форму: двести тридцать метров. Я проверил Келсо, Седжфилд, Ладлоу, Стаффорд и Хейдок. На всех этих кругах финишная прямая была гораздо длиннее, чем в Чепстоу. Тогда я сравнил финишные прямые на всех ипподромах, упомянутых в справочнике. Финишная прямая на центральном ипподроме страны «Эйн-три Гранд Нзшснл» была второй по длине. Самая же длинная — в Седжфилде, а на третьем, четвертом, пятом и шестом местах шли Ладлоу, Хейдок, Келсо и Стаффорд. На этих ипподромах финишная прямая как минимум равнялась тремстам шестидесяти метрам.

Итак, почти наверняка ясно, почему те, кого мы ищем, выбрали именно оти пять кругов: в каждом случае от последнего барьера до финишного столба надо было скакать больше трети километра.

Это была уже какая-то зацепка, пусть маленькая — в общем хаосе наконец-то проступило логическое звено. На-стро.ение у меня немного поднялось, я захлопнул справочник и в четыре часа ^гвместе со всеми вышел во двор под' назойливый, моросящий дождь и, как всегда, провол по часу с каждым из трех моих подопечных. Я чистил их до блеска, переворачивал и аккуратно стелил соломенные подстилки, таскал воду, держал им голову, когда с проверкой приходил Инскип, поудобнее укрывал их на ночь попоной и наконец скармливал им ужин. Как обычно, освободились мы только к семи часам, к восьми немного подкрепились, пере ^:оделись, а потом, набившись всемером в дышащий на ладан «остин», затряслись в сторону Слоу.

В баре, естественно, все шло своим чередом: бильярд, стрелки, домино, хвастливые россказни, беззлобные подначки. Я сидел и терпеливо ждал. Около десяти часов, когда парни уже опустошали свои стаканы и подумывали о том, что завтра рано вставать, в сторону двери направился Супн

и, увидев, что я слешу за ним, головой кивнул мне на выход. Я поднялся и вышел следом.

— Вот, держи. Остальное во вторник, — безо всякого вступления буркнул он и, скривив губы, протянул мне толстый коричневый конверт с семьюдесятью пятью фунтами и пакетиком белого порошка.

Глава VI

Октобер окунул палец в порошок и лизнул его.

— Я тоже не знаю, что это такое. — Он покачал голо

вой. — Отдадим на анализ.

Я наклонился, погладил его собаку и почесал ей за

ушами. .

— Вы взяли у него деньги и если теп.ерь не дадите ло

шади допинг — это будет большой риск. Вы понимаете?

Я усмехнулся.

Не вижу ничего смешного, — серьезно сказал он. —

Эти люди, когда захотят, могут'так отделать ногами... Если

вам сломают несколько ребер, пользы от атого не -будет

никому.

Видите ли, мне кажется; будет лучше, если Искромет-.

ный не выиграет... Мною едва ли заинтересуются нужные

нам люди, если узнают, что я кого-то уже обвел вокруг

пальца.

Вы правы. — В голосе его послышалось облегче

ние. — Искрометный должен проиграть. Но как быть с

Инскипом? Не могу же я сказать ему, чтобы он велел жо

кею попридержать поводья?

Не нужно этого делать, — убежденно сказал я. —

Вы поставите их под удар. А вот если виноват буду я, это

не страшно. Лошадь не выиграет, если завтра утром я про

держу ее без воды, а потом напою из полного ведра прямо

перед заездом.

Он озадаченно взглянул на меня.

Я вижу, вы кое-чему научились.

У вас бы волосы встали дыбом, услышь вы то, что

слышу я.

Он улыбнулся.

Ну хорошо. Наверное, другого выхода у нас нет. Ин

тересно, что подумали бы в национальном жокей-клубе о

Стюарде, который вместе со своим конюхом замышляет

остановить фаворита? — Он рассмеялся. — Родди Бекетта

я предупрежу... А ведь для Инскипа, для конюхов смеш