Искатель, 1996 №5

— Скорее по местам, — сказал, он, не обращая ни малейшего внимания на водителя «шкоды» и даже как будто вовсе не замечая его. — Через десять минут мы должны быть в Руде. Там нас подберет самолет.

Проселочная дорога казалась пустынной.

— Если они переправят вас в Россию, вам уже никогда не вырваться оттуда. Русские не то, что чехи, — сказал Вендтланд. — Чехам не нравятся русские, чехам нравятся только они сами.

— Пока еще мы не вырвались отсюда, — сказал Кори.

Он оглянулся назад: уж нет ли там кавалькады машин, преследующих их «шкоду». Прошлое и настоящее смешались в его памяти. Теперь он снова сидел в машине, которая везла их, скорее всего, в безопасное место, но в любой момент дорога впереди могла оказаться заблокированной. Давно или недавно это было — он и Гиллель вот так же ехали в машине, а потом на дороге лежали трупы их спутников и спасителей?

— Мы хотели сначала перевести вас в посольство США, но боялись, что вы никогда не сумеете больше выйти оттуда, не будучи тут же арестованы. Тогда было решено вызволить вас иным путем.

— Не понимаю, как я позволил втянуть себя во все это. Уж не сплю ли я? Из университетской лаборатории попасть в чехословацкий автомобиль и ехать в какой-то городок, о котором я никогда в жизни слыхом не слыхивал.

Вендтланд зажег сигарету:

— Не улетел бы ваш друг ни с того ни с сего в Копенгаген — не ехали бы мы сейчас по чехословацкой проселочной дороге. Если у каждого из нас есть неплохой шанс получил, свою пулю, то ответственность за это лежит на нем. Эго вы заварили всю эту кашу. Вы не добровольно участвуете в этой войне, и вас никто не призывал на нее, вас просто несет по течению. Для меня же война никогда не кончалась и никогда не кончится. Это часть моей жизни.

— Может быть, вам нравится опасность, — сказал Гиллель, вполне спокойный с тех пор, как они сбежали из отеля. — «Kein schomen Tod qibt's auf der Welt, als wer vom Feind arschlaqen».

Немецкое произношение Гиллеля было безукоризненно. Вендтланд с любопытством взглянул на него:

— На свете краше смерти нет, чем смерть от рук врага, — перевел Вендтланд. — Где вы учили немецкий?

— Весьма неортодоксальным методом и чрезвычайно быстро, — ответил Гиллель и улыбнулся. — Однако не стал бы рекомендовать его другим.

Голубые прусские глаза Вендтланда заблестели:

— Наконец-то я получил хоть какую-то положительную информацию от доктора Мондоро. Вы больше не можете отрицать, Кори, что ваши методы дали положительные результаты.

— То, что Мондоро способен произнести по-немецки несколько фраз без иностранного акцента, еще ничего не доказывает, — сказал Кори. — На такое способны и попугаи. Чем больше углубляешься в науку, Вендтланд, тем сильнее одолевают тебя сомнения. Несомненно лишь то, что не существует абсолютных доказательств чего бы то ни было.

— Будь по-вашему, Кори, — улыбнулся Вендтланд.

«Шкода» свернула на какую-то грязную дорогу и остановилась. Вендтланд быстро вышел из машины, осмотрелся и, постучав в стекло, предложил остальным следовать за ним Они укрылись в небольшой березовой рощице. Стояли молча. Яркий свет луны время от времени прорывался сквозь тучи, и тогда казалось, что луна стремительно катится по небу. Потом из-за низко нависших облаков до них донесся тихий стрекот пропеллера.

Водитель «шкоды» осветил фарами луг, «шкода» поехала по неровной дороге, трясясь на ухабах и показывая пилоту, где приземлиться. Самолет шел на посадку, хлеща траву рискованно кренящимся крылом и винтом Вендтланд с неожиданной для его лет прытью побежал к севшему самолету.

Погасив фары, «шкода» быстро скрылась в темноте, укатив по проселочной дороге.

Спустя некоторое время все трое пассажиров разместились в самолете, который взлетел, круто набирая высоту, пока не нырнул в спасительный туман серых облаков.

Свет зеленых огоньков щитка приборов падал на лило пилота, углубляя тени и морщины на этом худощавом лице. Пилот казался Кори человеком той же породы, что и Сорсен с Бэком. Это была особая порода людей, готовых рисковать своей жизнью, а ради чего — знали только они сами.

В самолете зазвучало радио. Кто-то обращался к пилоту по-чешски. Пилот поднял микрофон и ответил — тоже по-чешски.

— Они хотят знать, почему я потерял высоту, — обратился он затем к своим пассажирам на старательном английском. — Прага следит за нами с помощью радара. Нам надо двадцать минут, чтобы долететь отсюда до Западно-германской границы. Я ответил Праге, что вынужден снизиться, чтобы сориентироваться и понять, где нахожусь.

Кори взглянул вниз, в темноту, прочерченную пунктиром огоньков, светившихся в маленьких деревеньках, и стелющимся вдоль невидимых сверху дорог светом автомобильных фар.

— Мне приказано следовать маршрутом, который установила Прага. Он проходит над Плзенью. Это маршрут для военных самолетов. Нам дадут сопровождение. Наверняка.

Снова заговорило радио.

— Они приказали мне садиться в Плзени, — сказал пилот, отложив микрофон. — Я ответил, что так и сделаю.

— Но если мы сядем там, нам крышка, — сказал Вендтланд.