Искатель

Одна из книг оказалась биографией певицы по имени Амелия – видимо, известной в те времена. Автор отзывался о ней враждебно. Связав свою судьбу с марголианами, она улетела с переселенцами первой волны и была среди тех, кого я видела на видеозаписи. Амелия отказалась от карьеры, обещавшей прибыль, и, судя по всему, стала легендой. Но даже много лет спустя ее будто бы встречали в разных местах на планете, словно она никуда не улетала.

Ее биограф, естественно, отвергал подобную возможность и изображал ее любимицей тех, кто указывал на усиление репрессивных тенденций. «Правительство обеспечивает каждому приемлемые условия для жизни и достойный доход, – цитировались ее слова. – Соответственно, мы согласились на его диктат. Мы больше не живем – просто существуем. Мы предаемся развлечениям и притворяемся счастливыми, удовлетворенные тем, что мы набожны и морально превосходим всех остальных». Но вместо того, чтобы честно бороться за правое дело, пояснял биограф, она бросила все и улетела в космическую тьму «с Гарри Уильямсом и ему подобными». С его точки зрения, это говорило о трусости, хотя понять певицу было можно. Интересно, подумала я, решился бы он сам выступить против председателя Хоскина?

– Вряд ли, – сказал Шеп. – Многие просто исчезали. Иногда они возвращались совершенно другими, а иногда не возвращались вовсе. Заявлять о своем несогласии было весьма рискованно.

Певица несколько раз попадала в тюрьму – обычно за некий проступок, именовавшийся «подстрекательством к недовольству». Биограф, живший около ста лет спустя, в лучшие времена, замечает, что Амелию могли бы подвергнуть корректировке личности с целью «сделать ее счастливее», но помешала слишком большая ее известность: возникли бы проблемы политического характера.

Биография завершалась отлетом Амелии на «Искателе».

Вторая книга под названием «Великая эмиграция», написанная в начале четвертого тысячелетия, была посвящена переселению групп недовольных на другие планеты, которое продолжалось почти триста лет. Автор объяснял, что двигало каждой из групп. Книга содержала также портреты лидеров и истории колоний, ни одной из которых не удалось просуществовать достаточно долго.

В некоторых случаях переселенцев было даже больше, чем марголиан, хотя эмиграция и занимала более длительное время. Уникальность марголиан заключалась в том, что они проделали все втайне и решительно не желали оказаться под властью политических сил Земли – или даже испытывать их влияние.

В книге имелась фотография Саманты и Гарри. Девушка сидела верхом на лошади, а Гарри стоял рядом, держа поводья и не сводя с нее взгляда. Подпись гласила: «Глава секты Гарри Уильямс со своей подругой Самантой Альварес на ферме ее родителей возле Вашингтона, штат Делавэр, июнь 2679» – за девять лет до отлета первой партии переселенцев. Саманта, которой я бы дала лет двадцать на вид, смеялась, привстав на стременах. Она была намного ниже Гарри; длинные золотисто-каштановые волосы падали ей на плечи. Симпатичная девушка. В клубе у нее не было бы отбоя от поклонников.

Ни о ней, ни о марголианах почти ничего больше не говорилось. Автор книги сочувствовал усилиям правительства по умиротворению тех, кого он постоянно называл «недовольными». По его словам, на самом высшем уровне высказывалась озабоченность судьбой колонистов, которые «оказались далеко от дома», «полны решимости действовать самостоятельно» и «стали игрушкой безответственных, хоть и действующих из лучших побуждений, лидеров».

Правительство «предпринимало попытки умиротворить» марголиан – похоже, в основном обещая не подвергать их преследованиям. Обвинения в адрес Уильямса и его соратников, как правило, сводились к «нарушению общественного спокойствия». Его дважды сажали в тюрьму.

– О сыновьях я ничего не нашел, – сказал Шеп.

– Ладно. По крайней мере, у нас теперь есть фотография Саманты.

– Красивая.

– Да.

– Как ты, Чейз.

У мужчин, оказавшихся в незнакомой квартире, все время возникает одна и та же проблема: они не знают, как выключается свет.

Я показала Шепу, как это делается.

Вечером следующего дня мы с Алексом встретились с Винди – по ее приглашению и за счет разведки – в ресторане «Парквуд», который находится в шикарном загородном клубе на берегу реки. В подобных местах я никогда не чувствую себя свободно – они слишком формальны и неуютны. Кажется, будто все думают лишь о том, как произвести впечатление на других.

Винди, верная себе, пришла первой.

– Рада вас видеть, – сказала она, когда мы вошли. – Должна сказать, Алекс, что в разведке восхищены твоей работой.

– Спасибо.

– У меня есть новости для тебя. – Алекс наклонился вперед. – Тебе собираются присвоить звание «Человека года разведки» на нашей ежегодной церемонии.

Алекс просиял:

– Спасибо, что сообщила.

– Будет торжество. Одиннадцатого числа. Придешь?

– Конечно. Как я могу пропустить такое?

– Хорошо. Вряд ли стоит напоминать, что это строго между нами. Официальное объявление будет в конце недели.

– Само собой.