Искатель

Принесли напитки, и мы провозгласили тост за человека года. Говорили мы мало: то ли Винди расстроилась из-за того, что Марголия превратилась в сплошные джунгли, то ли она собиралась воспользоваться поводом, чтобы обсудить права разведки на находку. Нам еще не успели принести еду, когда к столику подошел заместитель директора разведки по оперативным вопросам и изобразил удивление при виде нас.

– Отличная работа, Алекс, – сказал он. Это был человек невысокого роста, постоянно размахивавший руками. – Мне очень хотелось бы полететь с вами, когда вы отправитесь обратно.

Я посмотрела на Алекса. Разве он говорил кому-нибудь, что собирается вернуться? Заметив выражение моего лица, он едва заметно покачал головой.

Потом подошла Джин Уэббер, член совета директоров.

– Вашу статую поставят в Саду камней, – сказала она. – Судя по всему, вы сможете ее увидеть.

Сад камней был залом славы разведки. Среди цветущих деревьев и шепчущих фонтанов стояли памятные таблички и статуи великих исследователей. Но эта честь всегда оказывалась посмертно.

Алексу нравилось играть роль человека, которого совершенно не интересуют почести. Как он часто повторял, для него имело значение одно – знать, что он совершил нечто стоящее. Но, конечно, это было неправдой. Похвалы Алекс обожал не меньше любого другого. Когда его осыпали аплодисментами за работу, проделанную в связи с Кристофером Симом, он искренне радовался – и, наоборот, обижался на заявления о том, что он принес больше вреда, чем пользы, и не должен был лезть не в свое дело.

Я легко могла представить себе, как Алекс, подняв воротник, проскальзывает ночью в грот, чтобы полюбоваться своей статуей, а днем уверяет, что все это чушь.

Нам принесли еду: рыбу для Винди и Алекса, фруктовую тарелку для меня. Вино лилось рекой, и я начала подумывать, не пытается ли Винди развязать нам языки. Вечер становился все более приятным.

Но затем появился Луис Понцио – директор разведки, которого Алекс не переваривал. Алекс обычно умел скрывать свое отношение к другим, каким бы оно ни было, однако Понцио – с его самомнением, писклявым голосом и нарочито радостной улыбкой, – похоже, был исключением. Алекс как-то заметил, что его, наверное, постоянно задирали в школе. Но Понцио, казалось, ничего не замечал.

– Отличная работа, Алекс, – сказал он, хлопая его по плечу. – На этот раз вы и впрямь отлично справились.

– Спасибо. Похоже, нам очень повезло.

Понцио посмотрел на меня, попытался вспомнить мое имя, потом сдался и повернулся к Винди, которая поняла намек.

– Доктор Понцио, – сказала она, – вы ведь помните Чейз Колпат, коллегу Алекса?

– Конечно, – ответил он. – Как можно забыть такую красавицу?

И правда – как?

Вскоре он ушел. Мы еще не составили детальный план передачи прав на «Искатель» и на Марголию; полагаю, Понцио хватило ума понять, что разведка выиграет, если он будет держаться подальше и предоставит это дело Винди.

Пожалуй, он был прав. Винди договорилась с нами относительно прав доступа к «Искателю» и Марголии, а также к тамошним артефактам. Алекс получил право совершить еще один полет и привезти новые артефакты, но согласился с прочими ограничениями.

Винди делала записи, пила вино и поглощала рыбу, по большей части занимаясь всем этим одновременно.

– Очень хорошо, – сказала она, когда мы закончили. – И еще одно: в ближайшее время мы планируем послать экспедицию. Нам хотелось бы, чтобы вы оказали всю возможную помощь тем, кто занимается ее подготовкой.

– Конечно, – сказал Алекс. – С удовольствием.

– И еще, Алекс…

– Да?

– Я знаю, что все вышло не совсем так, как вам хотелось. Но результат превзошел все ожидания: ваша находка войдет в века. Что бы ни случилось в будущем, вы уже встали в один ряд со Шлиманом, Мацуи и Макмилланом.

Глава 24

Ученые всегда упускали из виду самое важное. Они мечтали о мире, полном квантовых флюктуаций, резиновых измерений и людей, неспособных понять, живы они или мертвы. На самом же деле единственная реальность дана нам в ощущениях.

Леона Брахтберг. Последняя настоящая женщина (1400 г.)

Почти два дня внимание всего Андиквара было приковано к Алексу. Он выступал в «Утре с Дженнифер», «Дневном шоу» и «Джо Леонарде и компании», где научные тяжеловесы возносили ему хвалу и разъясняли публике значение его открытия. Алекс противостоял Кольчевскому в «Дженнифер», а потом в «Отчете Дюма», перечисляя свои многолетние достижения, в то время как Кольчевский называл его грабителем могил.

На второй вечер кого-то на южном побережье обвинили в убийстве жены, чье тело он будто бы сбросил с лодки в море. Марголия исчезла из заголовков новостей.

Алекс наслаждался ролью героя-победителя и даже был готов проявить великодушие к Кольчевскому.

– Он отстаивает то, во что сам верит, – сказал он мне. – Поэтому с ним трудно спорить.