Искатель. 2004. Выпуск №10

- Квартиру перестроили, а я, дурак, не обратил внимания, что отсутствует туалет. А как с девицей лопухнулся? Она подала заявление, что ее изнасиловал замдиректора НИИ. Я подъехал на машине, с участковым в мундире, и вывел директора из кабинета. Прямо на очную ставку. Директор клянется, что все было добровольно за сто долларов. Гляньте, говорит, ее сумочку. Глянули, никаких долларов. Гляньте, говорит, в пудреницу. Глянули: купюра там.

Майор разговорился, как после рюмки; я слушал, как после двух. Меня ждала медкарта, и надо было набросать план на завтра.

- Сергей, сколько меня били? Я имею в виду не закономерные схватки с бандитами, а драки глупые и не по делу. Взяли мы с напарником на улице ворюгу. Я был в кепке, у напарника темные кудри. А ворюга как заорет: «Граждане, меня чернозадые бьют!» Ну, толпа на нас пошла…

Суп мы съели и взялись за чай с пряниками, которые по крепости походили на деревянные, только выструганные. Как раз для долгой беседы, но Петр ее заключил:

- Это все мелочишка, не стоящая памяти.

- А что было серьезного?

- Например, допрашивал насильника. Тот осознал, признался, дал четкие показания… От переживаний даже кровь носом пошла. Носовым платком вытер. Ну, я отпустил его пока, до передачи дела следователю. А он вышел… И куда, думаешь, направился?

- Уговаривать потерпевшую?

- Нет, в редакцию газеты, где заявил, что его только что избили в милиции и заставили оговорить себя. Газета в прокуратуру, и мельница завертелась. Меня чуть было не уволили.

- Чепуха! Поверили клеветнику?

- А он доказал. Врач осмотрел его тело - пара свежих гематом. Или дрался накануне, или девица сопротивлялась… Главное, якобы стул, на котором допрашивали, залит его кровью. Стул изъяли, кровь нашли - сиденье сбоку измазано. Сделали анализ - его кровь. Все, избили в милиции. Меня чуть не уволили.

Я спохватился: нельзя сейчас забивать голову историями, которые принимаю близко к сердцу. Своих хватает. Словно догадавшись об этом, Петр умолк и начал мыть посуду. Я же взялся изучать медкарту.

Ольшанин Дмитрий… Я полистал. Как? Медкарта пуста, словно ее только что начали. Всего несколько записей. Жалоба пациента на простуду и головную боль: прописаны пирамидон и цитрамон… Жалоба на бессонницу: прописан димедрол… И все. Ни диагноза, ни вклеенных анализов, ни рентгена… Ни слова о психопатии, о перинатальной патологии, о тревожности и депрессии… О способности совершать немотивированные поступки…

И главное: ни слова о тех стуках, которые раздаются в мире и просятся в голову Ольшанину.

30

Ночью мне казалось, что спать не дают комары. В августе? Может быть, летал один… Спать мешала загадка медкарты. Я знал, что ночными размышлениями ее не решить и отбросил до утра. Вместо медкарты в сознании проявилось ружье деда Никифора - продал он его? Потом еще что-то вспомнилось… Надо бы собрать образцы почерка Висячина и Дериземли - анонимка не их ли рук дело? Жену Висячина передопросить: все-таки на что муж пил? Но над всеми тревогами, как черная туча, нависала одна мысль: почему не звоню Лиде? Она ведь ждет… А не звоню потому, что за годы совместной жизни ни разу мой голос не глушила нечистая совесть.

Комары, мысли… И я проспал. Майор уже отбыл в город, как мы и договорились. Я умывался, пил чай, подметал избу, а комары и мысли жужжали над ухом…

Может быть, медкарты две, и есть вторая со «стуками»? Или же существует второй Дмитрий Ольшанин? Надо допросить Амалию Карловну…

От такой необходимости меня передернуло, как от рвотного позыва. Неужели эта психологическая отметина на всю жизнь?

Я пробежался по избе. У печки стояло ведро, полное свежей картошки. Когда Петр успел купить? Я взял таз и сел ее чистить. Кстати, успокаивает. К возвращению майора кастрюлю начищу…

Не то легонько стукнуло, не то суховато треснуло. Я не огляделся, потому что старая изба полна звуков слабеньких и непонятных. Особенно ночью. Под полом мыши, на чердаке кошки, на крыше птицы. Но на меня повеяло чем-то непонятным, не воздухом и не запахом… Холодящим не кожу, а душу… Я вскочил, выронив нож..

У порога стояла женщина.

Обычная, заурядная, статная толстушка. Впалые щеки, не типичные для полных. Рыжеватые кудряшки. На плечах что-то вроде халата.

- Вы зачем явились? - хрипнул я.

- Шантажировать.

Вместо того чтобы убить ее словесно, я настолько удивился, что спросил:

- Чем?

- А то не знаете…

- Немедленно покиньте помещение! - рявкнул я так, что очки подпрыгнули.

Амалия Карловна послушно шагнула за порог. Я двинулся следом, как конвоир. Уже за калиткой, не на моей территории, она обернулась и сказала с некоторой печалью:

- Все произошло оттого, что вы не поняли и не оценили моих способностей парапсихолога.

- Парапсихологи - это люди с больным мозгом, - бросил я, закрывая калитку на щеколду.

- Сергей Георгиевич, неужели вы ничего не знаете о феномене предвосхищения? Когда человек способен видеть будущее?

Я не ответил - хватит, наговорились. Но бес любопытства меня толкнул:

- Чем же вы хотите шантажировать?

- Сделаю заявление.

- Кому?

- Ну, хотя бы прокурору области.