Искатель, 2017 №8

— Какой глупец сказал, что мстить и причинять в отместку боль — это по-детски? Ничего подобного, — возражал отец. — Это дети подражают взрослым, а не наоборот! Мстить и причинять боль — наше обычное состояние, типичная черта человека, которую с возрастом мы лишь совершенствуем, добавляя нашим козням изящества. Это дети в силу своей неискушенности действуют прямолинейно и открыто. Вот эти-то открытость и прямолинейность детсад и есть, а не сама месть. Цыц! Никаких «Надо уметь держать себя в руках»! Детские штанишки, видите ли! Колготки, черт подери, и панамки! Никакого детского сада нет и в помине. Никто ведь не говорит, что жадность — это типично детская черта. Или любовь к сладкому. Или тяга к красивым вещицам. Все эти черты одинаково живы как в ребенке, так и во взрослом. Только проявляются с возрастом иначе и играют другими красками. Что? Будут обвинять тебя в том, что действуешь по-своему, а не в соответствии с их ожиданиями? Конечно, обидчики-то надеются, ты будешь сопли жевать, а не опускаться до мести… Так ты им скажи: «В чем вы меня обвиняете? В том, что я играю по своим правилам? Но вы же играете по своим…»

— То есть на правила обращать внимание не стоит?

— Правила — в спорте. В жизни же — принципы поведения, ожидания, что ты будешь придерживаться этих принципов. Принципы поведения плюс ожидания в сумме правила и есть.

— И как же мне поступать? Плевать на ожидания?

— Выбирай принципы поведения в зависимости от собственных потребностей. А на ожидания, да, наплюй.

— Я не узнаю тебя. И это говорит человек, который гордится тем, что он — образцовый гражданин?

— Это говорит во мне отец. Когда во мне говорит отец, гражданин во мне молчит.

— Пап, твои изречения — это такой своеобразный чайник для кипячения чужого разума, да? Тут живешь, живешь по общепринятым идеям, а потом ты — раз! — и поломал все мировоззрение. Очень любишь ты, пап, все опровергать, а у меня потом в голове кипит и разлад в мыслях.

— Это еще что… Хочешь, я тебя по-настоящему огорчу? Ты иногда грешишь враньем. Любишь переложить вину за неуспеваемость с себя на якобы плохо относящихся к тебе учителей или шумный класс, который наказывают скопом, а ты вроде как просто попадаешь «под раздачу». Дети наивно полагают, что взрослые не видят, когда они врут. Дети не понимают, что обмануть взрослых нелегко: те ведь сами были детьми и только делают вид, что их провели. Так вот, знай — когда я верю тебе, я просто даю себя провести…

Прямолинейности отцовских суждений была под стать и прямолинейность его действий. Миллер-старший частенько останавливался на перекрестках и, обращаясь к шарахающимся прохожим, восклицал:

— А вы не боитесь, что то, что вы видите в постапокалиптических фильмах, может стать реальностью? Что?! Вы мне рот не затыкайте! На правду глупо обижаться, хотя, конечно, она бывает такой, что ее сразу и не проглотишь. Потому ее и выплевываешь — горькая же. Что, не нравится моя правда? Я лишь описываю настоящее и будущее. Если вам не нравится будущее, которое я предрекаю, чего же вы его создаете? Боитесь? А что вы делаете для того, чтобы это будущее не случилось? А ничего вы не делаете! Ха-ха-ха! Ни-че-го-о!

Не остались в стороне от внимания отца и возможности достучаться до людей, предоставляемые его главным врагом — компьютером.

— А что плохого в интернете? — бывало, говаривал Тед. — Благодаря интернету твое дерьмо разносится по всей планете. Ой, я хотел сказать, твой голос будет услышан повсюду.

— Ты все правильно сказал, сынок. Перевирать свои слова не стоит. Ведь ты посмотри: люди вконец ожесточились. Исходя из комментариев на новостных форумах мне иногда кажется, что после публикации статей их предлагается не «обсудить», а «осудить». Буду разговаривать с людьми в интернете.

Однако здесь отца ждало фиаско. Его отношения с компьютерными технологиями совершенно не ладились, словно компьютер был живым существом, ощущавшим источаемую Миллером-старшим неприязнь.

Как-то Тед застал отца стоящим на коленях перед компьютером и громогласно кричащим в монитор:

— А… значит, для тебя мой запрос недостаточно хорош, да? Мне, может, на колени встать, чтобы ты, тварь, его удовлетворил? Встать? Ну?! Я на коленях!

Тед прокрался на цыпочках за спину отцу и взглянул на экран, где высветилась надпись: «Некорректный запрос: недопустимое имя узла».

И все же отец оставался для Теда самым почитаемым авторитетом. При любых моральных дилеммах он в первую очередь обращался к нему.

— Стоит ли судить о человеке по его прошлому? — спрашивал он Миллера-старшего. — Или же стоит судить о нем по его настоящему?

— О человеке стоит судить по его принципам, а даже не поступкам. Мы не всегда знаем, что стоит за поступками, пусть они и вызывают у нас резкое отторжение. Но что если это поступки человека, принципы которого нам близки?

— Значит, осуждать нельзя?

— Если ты имеешь в виду, нужно ли публично высказывать свое мнение, то это твое личное дело. Но даже если ты от этого и воздержишься, как удержаться от того, чтобы не осуждать человека в душе?