Искатели счастья

С чужой и надменной Тверской свернули в сторону Патриаршего пруда. На пустой Малой Бронной увидели Александра Ширвиндта. Он подошел к белой машине, приоткрыл дверцу, вальяжно облокотился на крышу и, попыхивая трубкой, долго смотрел в нашу сторону. Мы с Лёвой одновременно оглянулись, но на улице кроме нас троих и артиста — никого. Тогда мы остановились и вежливо открыли в изумлении рты. Артист удовлетворенно улыбнулся и взмахом левой брови спросил:

— Ну и как я вам?

— Отлично, Александр Анатольевич! Вос-хи-ти-тель-но! — подтвердили мы, уважительно округлив глаза.

— Раз так, я, пожалуй, поеду. Простите, меня ждут! — сообщил он, ироничным прищуром правого глаза. — Без меня никак — всё искусство на моих плечах. Такая обуза!..

— Ах, как мы вас понимаем, — сочувственно засопели мы. — Счастливого пути, мэтр, и до встреч на сцене и экранах мира! — восхищенно крякнули мы, провожая уезжающую вдаль машину.

Потом вернулись в начало Тверского бульвара и встали в длинную очередь в «Макдоналдс». Я вспомнил своё посещение кафе «Лиры», которое стояло на месте этой канадской бутербродной, а Лёва рассказал о своем последнем неудачном блиц-романе:

— Иду как-то из гостей по кривым улочкам Кузнечихи. Под ногами грязь по колено, кошки шипят, крысы пищат, на цепях «лают псы до рвоты» — словом, вы уже оценили всю мрачную мистику ситуации. — Мы с Юлей понятливо кивнули. — За маленькими подслеповатыми оконцами по телевизорам демонстрируют триллер «Кошмар на улице Вязов», из-за чего местное население старательно охает и вопит в сладострастном ужасе…

— Лёва, — вклинился я с размаху, — у меня появилось чувство, что нам с тобой нужно попробовать вместе что-нибудь такое изобразить.

— Обещаю вернуться к этому вопросу чуть позже, — согласно кивнул рассказчик. Потом обвел повернутые к нему уши соседей по очереди и сказал: — А сейчас продолжим, господа. Итак, лунная ночь, притоны Кузнечихи, вой собак и вопли сограждан. А я один, утомленный после гостей, а до остановки троллейбуса топать и топать. Дай, думаю, попробую достучаться до чьего-нибудь отзывчивого сердца. Стучу в первую же дверь. Мне сразу открывает женщина в байковом халате с петухами, присматривается и распахивает объятья, куда и я падаю ввиду вышеобозначенной усталости. Просыпаюсь на рассвете и первое, что слышу: «Я из тебя человека-то сделаю!» Осторожно, эдак, приоткрываю глаз и вижу: стоит надо мной монументальная женщина с ручищами мясника дяди Жоры и точит огромный разделочный нож. Я от страха весь в комок сжался и затих. Как женщина отошла на кухню, я в секунду собрался, открыл окно и — дёру оттуда. За мной только воздушные вихри захлопали, как за болидом формулы номер один. Так из меня человека и не сделали!.. — печально завершил свой рассказ Лёва под участливые улыбки окружающих очередников. А тут с криком «свободная касса!» подошла и наша очередь.

В «Макдоналдсе» взяли мы по «Бигмаку» с молочным коктейлем и, пожевывая, попивая, побрели по бульвару. На скамейке сидели два длинноволосых парня в армейских высоких ботинках, куртках цвета хаки и в черных джинсах в обтяжку. Лёва прислушался и решительно подошел к ним:

— Простите, молодые люди, вы чехи?

— Да, мы из Праги, учимся в МГУ, — ответил один из них, почти без акцента.

— Как это хорошо! — воскликнул Лёва. Мы с Юлей стояли, ничего не понимая, и вместе с чехами внимательно наблюдали за ним. — Хорошо то, что я давно мечтал сделать, и сейчас сделаю! — Лёва глубоко поклонился и совершенно серьезно сказал: — От имени моего народа приношу вам, как представителям Чехословакии, наши самые искренние соболезнования по поводу вторжения советских танков на территорию вашей страны в 1968-м году. Простите нас, пожалуйста!

— Спасибо вам, честный русский человек, — сказал чех, что был ближе к нам. Они оба встали во весь, без малого двухметровый, рост и тоже слегка поклонились. — Ваши извинения принимаются. Простите и вы нас и нашу страну за убийство ваших солдат — ведь жертвы были с обеих сторон.

Потом чехи стали перечислять наших знаменитостей, а мы — чешских: певец Карел Готт, писатели Ярослав Гашек и Карел Чапек, режиссер Милош Форман, великие путешественники вокруг света на «Татре» Зигмунд и Ганзелка, химики Отто Вихтерле и Нобелевский лауреат Ярослав Гейровский, физиолог Ян Пуркинс, композиторы Сметана и Дворжак. Конечно, помянули чешскую сборную по хоккею, Мартину Навратилову, Театр марионеток, стекло «Мозер», настойку на 42 травах «Бехеровка», кнедли, пиво «Будвар», «Гамбринус», «Праздрой», «Козел», крепкую «Сливовицу», галлюциногенный «абсент», автомат «Че-Зэт». Оказывается, нас многое связывает и мы просто обречены на дружбу! Мы обнялись, похлопали друг друга по спинам. Юля удостоилась двукратного целования ручки. Несколько смущенно простились с парнями и продолжили свой путь.