«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл

Болезнь длилась целую неделю. А когда Г. О. стало лучше, поступок его всё равно обсуждать не стали. Наш отец – а он самый справедливый человек в Англии – сказал, что мальчик уже достаточно наказан. И это была истинная правда.

Ведь Г. О. из-за болезни пропустил и рождественское представление, и «Неряху Петера» в Театре Гаррика[94], лучший спектакль, который я когда-либо видел. Актёры там играли совсем по-другому, чем мне доводилось видеть раньше, и выглядели как самые настоящие сорванцы. Сильно подозреваю, что они читали книги про нас.

Время от времени у меня возникает подозрение, не попросил ли отец доктора выписать Г. О. самые противные и горькие лекарства. Женщина именно так бы и поступила, но джентльмены обычно не снисходят до столь низкого коварства.

В чём я точно уверен, так это в том, что урок вышел хорошим. Человек ведь живёт и учится, и вряд ли кому-то из нас теперь взбредёт в голову убежать из дому, кто бы его на такое ни подбивал. Думаю, даже Г. О. вряд ли когда-либо повторит свой дурацкий подвиг.

Единственным наказанием, которое применил отец, было сожжение на глазах у Г. О. клоунского костюма, детали которого ослушник покупал на скопленные карманные деньги. Ну там красную оторочку и прочее.

И конечно же, стоило дурачку как следует выздороветь, мы быстренько отучили его от всяких там заявлений про нашу вину. Он ведь, по его собственным, между прочим, словам, наш младший братишка, а значит, наш долг – не спускать ему наглости.

Глава 2 Покаянный пудинг

Это было первое Рождество без мамы. Прошёл почти год с тех пор, как она умерла. Я не могу писать о маме. Скажу только одно: если бы она просто на время уехала, а не покинула нас навсегда, нам бы совсем не так сильно хотелось праздновать Рождество.

Тогда я не понимал, в чём тут дело, но теперь, когда сделался старше, вроде могу себе объяснить. Всё для нас переменилось, и таким ужасным образом, что мы постоянно искали забвения в каком-нибудь занятии.

Возможно, нам даже не было разницы, чем себя занять. Потому что несчастье переживаешь легче, если ты занят делом, а не сидишь и думаешь только о том, как тебе плохо.

За считаные дни до Рождества отец получил известие, что компаньон, укравший все его деньги, находится во Франции, и поспешил туда, надеясь мошенника задержать. В действительности тот был в Испании, где дела с поимкой преступников обстоят куда хуже, но это выяснилось лишь позже.

Перед отъездом отец отвёл Дору и Освальда в свой кабинет и сказал:

– Мне немыслимо жаль, что приходится уезжать, но есть дела, которые не терпят отлагательства. Вы ведь будете вести себя хорошо, дети мои, пока меня нет?

Мы твёрдо это пообещали, и тогда он продолжил:

– В силу некоторых причин – вы их не поймёте, даже если я попытаюсь вам объяснить, – в этом году Рождество у вас будет очень скромным. Тем не менее я попросил Матильду приготовить вам хороший простой пудинг. Надеюсь, следующее Рождество будет богаче на приятные сюрпризы.

(Так оно и случилось, потому что к следующему Рождеству мы стали вполне обеспеченными племянниками и племянницами индийского дяди. Но это уже другая история, как говорит старый добрый Киплинг.)

Проводив отца со всем его багажом, чемоданами и перетянутым ремешками дорожным клетчатым пледом, мы вернулись домой, и это было ужасно. В отцовской комнате после торопливых сборов валялись повсюду разбросанные бумаги и разные прочие вещи.

И мы занялись единственным, чем могли тогда помочь, – навели там порядок. Правда, Дикки разбил попутно отцовское зеркало для бритья, а Г. О. свернул бумажный кораблик из письма, которое, как потом выяснилось, отец очень хотел сохранить.

Уборка в отцовской комнате потребовала немало времени, и когда мы наконец пришли в детскую, то обнаружили, что огонь в камине потух. Разжечь его снова нам не удалось даже с помощью пухлой «Дейли кроникл», а Матильда, тогдашняя наша прислуга за всё, отсутствовала столь же определённо, как и огонь в камине.

Тогда мы перебрались в кухню. Там-то всегда горел огонь. Только садиться на грязноватый коврик перед очагом мы поостереглись и постелили поверх него газеты.

Полагаю, именно то обстоятельство, что мы сидели в кухне, напомнило Освальду прощальные слова отца насчёт пудинга, и он решил довести их до сведения остальных:

– Отец сказал, что в силу некоторых тайных причин Рождество у нас будет скромное, но Матильда приготовит нам простой пудинг.

Простой пудинг ещё сильней сгустил тень унылого смятения, нависшую над нашими неокрепшими умами.

– Интересно, насколько он будет простым? – спросил Дикки.

– Можешь быть уверен, самым простым. Из разряда «проще не бывает», – отозвался Освальд. – Таков уж её рецепт пудинга.

Остальные исторгли из груди стоны и, яростно шурша газетами, начали придвигаться поближе к огню.

– Мне кажется, я смогла бы, если бы попыталась, приготовить пудинг, который не будет простым, – сказала Элис. – Почему бы нам этим не заняться?

– Увы, наши карманы пусты, – со сдержанной грустью выдохнул Освальд.